Афган

Ишь, медаль!.. Большая честь!..
У меня наград не счесть:
Весь обвешанный, как елка,
На спине – и то их шесть!..

Врачи засмеялись, а я благоразумно решил не продолжать. Там дальше про свержение царя, про то, что генерал отказывается защищать власть. А ведь так совсем скоро и будет. Ждать не долго – в девяносто первом армия и спецслужбы сольются. Какие-то танки удастся пригнать к Белому дому, но «Альфа» штурмовать не станет, солдаты тоже не будут стрелять в защитников. А потом таманцы пригонят свои танки, приедет на бэтээрах Лебедь. Последний, кстати, спасет задницу Ельцина еще раз на выборах в девяносто шестом. По всем расчетам, Ельцин проигрывал Зюганову. Но генерал Лебедь встал во втором туре на его сторону. И чем потом все кончилось для него?.. Подозрительным крушением вертолета Ми-8. Нет, с властью заигрывать нельзя. Тебя всегда предадут, кинут, а не исключено, что еще и убьют!

– А что там дальше? – первой перестала смеяться Ким, серьезно так спросила. Видимо, срисовала мою мрачную физиономию. – Ну в стихах? Ведь есть продолжение?

– Не помню, может, и есть.

– Ладно, посмеялись, теперь к делу, – начал импровизированную планерку Георгадзе. – Завтра в рейд. Два врача – Бубнов и Панов. Просили за вас, ребята, рука, мол, счастливая, – виновато развел он руками. – Так что после обеда проверка оборудования… ну там по плану, Пётр Петрович подскажет, если что.

Буркнули с Петей вразнобой, что всё понятно. К нашему столу подошел криво улыбающийся Карамышев:

– Стихи читаем, Панов?

– Так точно, тащ старший лейтенант.

– Поправился, значит?

– Ага.

– Вечер вашей поэзии отменяется. Опять пора в рейд.

– До нас довели уже. Хотя второй раз подряд…

– Ну извините, – Карамышев дурашливо развел руками. – Мы тут на войне. Есть такая профессия, Родину защищать. Слышали, может? Но для справочки – это я за вас хлопотал. Везунчики всё же, – издевательски добавил он.

Я увидел, как Женя судорожно схватилась за вилку. Которая, как известно – один удар – четыре дырки.

– А змеи там будут?

– Простите, что?!

Глаза старшего лейтенанта забегали.

– Я говорю, змеи в рейде будут?! – для усиления даже привстал. – Очень люблю этих гадов. Давить и бошки отрывать.

Мой голос заполнил собой всю столовую. Стук ложек прекратился, наш стол оказался в перекрестье взглядов.

– Дрюня, ты чего, – рядом подорвался Бубнов, схватил меня за плечи. Зашептал на ухо: – Тихо, не кипешись!

Карамышев тем временем бочком-бочком, начал двигаться в сторону выхода.

– Я этим гадам бошки на раз отрывал, – меня уже несло. – Давил ногами, прикладом их, прикладом!!!

* * *

Из столовой меня увели Бубнов и Копец. Последний трясся больше всех.

– Хрена ли ты разорался, лейтенант?! Это же инцидент! В бригаду сообщат.

– А что он сообщит? – пожал плечами я. Моя антреприза сработала на все сто. Теперь Карамышев будет думать, что я психованный – на пушечный выстрел не подойдет.

– Да молодца Панов, – Бубнов хлопнул меня по плечу. – Косит под психа, глядишь, и в рейд нас не пошлют. Как такому оружие доверить?

– Кто же пойдет?

– Да ты и пойдешь, Ильюха! Хватит на казенных харчах подъедаться. – Бубнов некультурно заржал.

* * *

На выходе из столовки меня поймала Ким. Губы у нее дрожали, в глазах стояли слезы.

– Андрей… Ты, пожалуйста, извини меня! Прямо какое-то умопомрачение нашло. Я так никогда в жизни не поступала, а тут…

Женя попыталась взять меня за руку, но я сам взял ее под локоток, отвел за столовку. Уж больно много лишних ушей вокруг.

– Принято. Но больше так никогда не делай!

– Просто… просто я в тебя влюбилась как дура! – Ким покраснела, шмыгнула носом.

– Почему как дура?

– Мне Дегтярева сказала.

– Что?

– Такие, как ты, не любят, а позволяют себя любить!

– Какие такие?

– Ну… красавчики. Еще эта международная премия. Отслужишь и умчишься к себе в Москву. А я залечу и останусь одна с ребенком. Или вообще, – Женя понизила голос. – На аборт.

Вот же стерва эта Дегтярева! Напихала в голову девчонке разное, дурацкое. Короче, в эти женские разборки влезать – точно без башки останешься. Но предохраняться надо, а то потом будет как в индийском кино.

– Я тебя прощаю, – мой взгляд опустился ниже, к подолу халата. Он открывал стройные ножки в чулочках. Небось, жарко ей по такому пеклу? После обеда солнце вдарило по полной, плюс поднялся ветерок. Который в свою очередь понес песок. Стоишь всего минуту – а уже грязный как черт, потный…

– Точно?

Женя подняла на меня глаза, несмело улыбнулась.

– Точно! Но придется прощение заслужить!

– Как?! Я на все готова!

– Я подумаю… – моя рука оказалась на талии девушки. Потом скользнула ниже, к пятой точке.

– Приходи вечером ко мне… – Женя тяжело задышала. – Соседка в ночную смену, никого не будет.

– Приду!

* * *

Никуда я вечером не пошел. Ибо нас подняли по тревоге. Сначала где-то на севере здорово бахнуло, потом послышалась трескотня более мелких взрывов. Вечернее небо подсветилось странным заревом.

В бригаде началась суета, все куда-то бежали, заработали моторы машины.