Афган

Все начали разворачиваться, и мы туда же. Мотострелки быстренько собрались в кучу и попылили по своим делам в сопровождении брони. Кто-то малой группой свернул в сторону, наверное, разведчики пошли на тропу что-то там убирать или добавлять. Кто же нам такие подробности расскажет? А наше дело маленькое – подготовить место под сортировку, развернуть в кунге всё нужное и ждать. Остались здесь одни хозслужбы да боевое охранение.

Тарасов с Саидовым организовали всё и без моего участия. Я и не против. Как известно, наблюдение за тем, как кто-то работает, входит в классическую тройку явлений, на которые можно смотреть бесконечно. Правда, насчет огня и текущей воды у меня есть сомнения. Да и не очухался я еще до конца после болезни. Пока на месте сидишь – вроде ничего, а стоит чуть больше активности проявить, и сразу наваливается противная слабость. Я сел за столиком медрегистратора, который фельдшер Саня, глядя на меня, поставил в первую очередь, и сделал вид, что изучаю текущую документацию. А то вдруг неведомые силы совершили диверсию и расчертили журнал в отличном от заведенного порядке. Пока нет никого на сортировке, загораем. Имеем полное право.

– Не заняты, товарищ лейтенант?

Ёксель-моксель, а это чудо с какого бодуна принесло? Скучно стало, и особист решил мне мозг выесть немного?

– Что-то случилось? – ответил я вопросом на вопрос. Эта привычка, вопреки анекдотам, свойственна не только одесским автохтонам.

– Нет, не беспокойтесь, – поднял руки Карамышев. – Вы извините, вчера как-то не очень корректно получилось, сорвал на вас плохое настроение.

Точно, гаденыш поганку задумал какую-то. Что ж ты не успокоишься никак?

– Принято, – буркнул я. А что мне, более привычное «ничего, бывает» отвечать? Верный путь для поощрения сволочи, почти одобрение.

– Андрей Николаевич, вы же из Москвы? – с какой-то надеждой в голосе спросил Толик.

– Ну да, вы же мои документы видели. На Девятьсот пятого года живу.

– А я на Энтузиастов, мне там от тети квартира досталась, – мечтательно произнес Карамышев.

Ностальгируешь? Ну-ну, давай. Может, надеешься, что я расслаблюсь и расскажу тебе что-то интересное? Про встречу с космонавтом? Было такое, очень познавательно.

Но впарить чекисту лекцию про политику партии и текущую международную обстановку не получилось: вдалеке забахали выстрелы, причем даже на мой профанский слух из чего-то довольно крупного. Я не успел дать команду готовиться к приему раненых – после такого они чаще бывают, чем не… Потому что рвануло у нас. Противно просвистев, в грузовик что-то врезалось, приподняв на секунду здоровенный «Урал» на два колеса.

– Тревога! – закричал Карамышев, срывая с плеча автомат и падая в тень палатки.

Шустер, гад, я за это время успел только вытащить свой калаш, лежащий в ногах. Но тоже плюхнулся, поближе к заднему колесу «шишиги». Надеюсь, по красному кресту эти отмороженные стрелять не будут. Хотя кто ж их знает, уродов.

Место стоянки, до этого момента казавшееся небольшой горной турбазой, вдруг превратилось в ад. Кто-то еще раз выстрелил из гранатомета, пошла пальба из автоматов с разных сторон. И где наше охранение, спрашивается? Почему не лупят из пулемета? А мне куда стрелять? Что-то я противника не вижу нигде.

Пошла в ход ручная артиллерия – со стороны полевой кухни раздались разрывы гранат. Это что, духи так быстро подошли? Что за фигня здесь творится?

Ага, вот Карамышев кого-то узрел и начал стрелять короткими очередями. Только мне то направление перекрывала наша палатка, и я противника не видел. А лупить в воздушное пространство Афганистана не очень-то и хотелось. А хотелось куда-то спрятаться и не отсвечивать, пока все тут не кончится.

– Товарищ лейтенант, сюда! – крикнул мне Саидов с другой стороны машины. – Осторожно только! – и замолчал.

– Бахтияр! Ты что там? Ранен?! Сейчас, погоди!

Я на четвереньках побежал к палатке и схватил сумку с перевязкой. Но назад, к Саидову, попасть уже не смог. Сзади кто-то крикнул на русском, только с местным акцентом:

– Автомат на землю, шурави! А то стреляю.

Глава 16

Как же так? Почему это случилось именно со мной? Да не может быть, чтобы я – в плен!

Но действительность оказалась намного суровее – меня рывком подняли за воротник и довольно грубо толкнули в спину. Только я попытался повернуться в попытке увидеть духа, как тот вдарил мне прикладом по пояснице, заорал: «Пирёд, пилять!»

Возле нашей палатки с земли поднимали Карамышева. Особисту неслабо прилетело по голове, и теперь там кровило, заливая Толику левое плечо.

– Раненый, перевязать надо, – показал я на него, но мой конвоир снова ткнул меня стволом в поясницу. Чувствую, такими темпами скоро буду ссаться кровью и останусь без почек.