Афган

– Вернетесь в отель, позвоните в редакцию и поинтересуйтесь, кто в прошлом году получил премию Коха. Ее в Германии вручают, во Франкфурте. Потом попросите у них фотографию более молодого лауреата. Его фамилия Панов. А потом сравните то фото с моим. Можете проконсультироваться с профессором Джонасом Солком, институт Солка, Ла Хойя, Калифорния. Просто скажите фамилию, он меня хорошо знает.

Фотограф фишку просёк быстро и отщелкал кадров пять с моим участием. А журналюга строчил в блокнотике, аж брызги летели. Потом приплелся разморенный жарой и бездельем надсмотрщик Хасан и американцев отогнал. Мол, не положено. Ну и мне прилетело слегка, с оглядкой на международное общественное мнение.

А вдруг выгорит? Может, эти говнюки смогут запустить маховик моего освобождения?

* * *

Утром нас повели на обычные работы. Принеси-подай, убери дерьмо. Семь человек без бригадира. Тут главное соблюсти баланс – с одной стороны, не очень усердствовать, а с другой – не расслабляться. А я уже вторую неделю никак не могу войти в этот ритм. Надо тренироваться. Или нет? Когда там шевеление в газетах дойдет до Пешавара? Еще неделя? Две? Прошло уже десять дней. Остается только терпеть и надеяться. Сработает? Или Хекматияру и его приспешникам статья на первой полосе этой «Чикаго Трибьюн» и последующая волна глубоко по барабану? Может, и волны никакой? Материал сочли фигней и решили не публиковать?

Бабича уложили в сторонке. Надсмотрщику всё равно, а нам оставлять его в бараке одного – тоже не с руки, там даже воды подать некому. Да, не дело это, бросать больного без присмотра. Особенно если наше присутствие – считай, единственная помощь, которую он может получить.

Мы таскали коробки с мусором на пару с Андреевым – офицерский экипаж, не просто так. Уникальный, можно сказать. Понятное дело, тихо переговаривались. Никита рассказывал, как учился на пилота. Так, лишь бы время занять – какие-то старшины, летные тренажеры, бестолковые марш-броски и прочие прелести курсантской жизни. А я травил байки про институт и злобных преподов. Бесконечная тема, тут про одну ныне покойную Пилипчук целую книгу написать можно. Хватит на много куч мусора.

Мы вывезли уже три большие телеги. Конечно, если бы эта таратайка была хотя бы с самым примитивным механизмом вываливания, дело двинулось быстрее. Но куда нам спешить? У нас есть всё время до конца жизни.

Вернулись, тарахтя транспортом. А что, пускай все слышат, что мы работаем. И лениво развалившемуся в тенечке надзирателю не придется вставать и раздавать пинки с целью улучшения работоспособности. Может, потом его заест совесть, и он оторвет свой тыл от земли, чтобы немного поиздеваться над нами, но не сейчас.

Машина с надписью «PRESS» подъехала с тихим шорохом. Старенький «лэндровер», как бы не колониальных времен. Вот интересно, здесь есть хоть какая-то новая техника? Кроме китайских калашей? Кстати, есть еще более крутые штамповки – их в зоне племен клепают в сараюшках местные мастера. Это добро, наверное, на вес продают.

Делегация от газетки «Чикаго Трибьюн», кстати. Оба лохматых-бородатых брата-журналиста. Одежка только сменилась – у фотографа Майкла сегодня футболка c тура Deep Purple «Burn». Такое впечатление, что он набрал их в каком-то секонд-хэнде специально для таких поездок, чтобы на стирку не тратиться. Второй, который тогда не представился, всё так же – в рубахе с короткими рукавами. Вот только рожи у парней не очень радостные. Что там, накрылся Пулитцер?

– Привет, Эндрю, – завел беседу сочинитель текстов. Дэвид Галлахер, судя по бейджику. – Боюсь, у нас никаких хороших вестей нет.

– И вам привет. А плохие какие? Говорите!

– Мы всё проверили, и ваши слова подтвердились. Профессор Солк дал большое интервью и сумел в течение буквально двух дней организовать публикации с требованием вашего освобождения не только в Штатах, но и в Европе. Через неделю о вас говорили почти во всех новостях. Красный Крест выразил готовность участвовать в вашем спасении…

– И?.. Что пошло не так?

– Ваше посольство в Исламабаде, Эндрю. Они заявили, что сами занимаются вашим освобождением. Поэтому никакого посредничества со стороны не требуется. Ну, и Хекматияр после этого… пока он отказывает во встрече представителям Красного Креста.

Вот же… слов нет! Каким моим освобождением они занимаются? Наверное, отправляют душманам гневные мысленные посылы.

– Спасибо, что сообщили, – выдавил я.

– Не отчаивайтесь, Эндрю, – начал утешать Дэвид. – Красный Крест продолжает поднимать ваш вопрос… Вы сможете выехать на Запад, я уверен, предложения поступят в ближайшее время…

Ага, к тому времени меня прикопают на свалке и польют сверху карболкой, чтобы не сильно воняло.

– Дэвид, кажется, это Хекматияр! – кивнул куда-то в сторону фотограф, и американцы потеряли ко мне интерес.