Афганистан

В понедельник утром я улетел в Челябинск, а вернувшись, нашел на столе записку: «Прости, если сможешь. Потеряв тебя, я погубила свое счастье, но ты обязательно найдешь свое. Будь счастлив за нас двоих, родной мой. Прощай. Твоя Вика». Ну, вот, с облегчением подумал я, вопрос решился сам собой. С тех пор я ее не видел.

Въехали в Кабул, и я вернул внимание к дороге. Талибы уже заняли город и по-хозяйски распоряжались, выбрасывая из домов бывших сотрудников правительственных учреждений. Некоторых оттаскивали и сажали в подъехавший автобус. На углу пуштун избивал палкой девушку с открытым лицом, злобно вещая что-то на своем языке. Женщин на улице не было совсем, только одна, покрытая буркой с головы до пят, быстро семенила куда-то, стараясь не попадаться никому на глаза. Талибы запретили им выходить на улицу без сопровождения мужчин, но не у всех были мужья или братья. Как им выживать, никого не интересовало.

Я задумался о судьбе Афганистана и трагедии несчастных женщин в этой богом забытой стране. Талибы, закрепостив, унизив женщин, загнав их под балахоны, сделали их рабынями и лишили свой мир красоты. Они лишили себя будущего, забравшись в дикое средневековье, в котором, видимо, останутся навсегда, служа жутким примером и остережением для других народов.

Для того, чтобы выбраться оттуда, афганцам придется очень многое понять, изменить себя и свое отношение к женщинам. Только чувствуя их любовь и поддержку, они смогут сотворить чудо и вытащить свою страну из той нищеты и грязи, в которую сами же и загнали.

Безуспешные попытки СССР и США быстро перетащить афганцев из средневековья в современное общество показали бесполезность таких попыток. Только они сами, поняв и почувствовав свое убожество, возжелав изменить себя, смогут постепенно, шаг за шагом, выбраться в цивилизованный мир.

Почему талибы так быстро заняли Афганистан, почти не встретив сопротивления правительственных войск? Да потому, что армия защищает только тот народ, который ее поддерживает. Основное население Афганистана – полудикие кочевые пуштуны, жизнь которых основана на родоплеменной структуре, доставшейся им от первобытного строя. Талибы и есть пуштуны, выучившиеся в религиозных школах и получившие минимальную военную подготовку.

– Как ты жила эти годы? – спросил я, встав в очередной пробке.

– На те деньги, что ты оставил, сняла однушку на соседней улице. Иногда издали видела тебя. Потом поняла, что жить рядом с тобой выше моих сил и, переехав в Черемушки, сняла комнату. Соседнюю комнату снимал Богдан. Мне было невыносимо одиноко – я, то плакала, ругая себя, то начинала ругать тебя за бездушие, то просто замыкалась в себе на грани сумасшествия. Богдан поддерживал меня, как мог, успокаивал, рассказывал о своей Украине, жалел. Когда я заболела, ни на шаг не отходил – кормил с ложечки, бегал за лекарствами. С ним я пришла в себя. И благодарна ему за то, что вытащил меня из депрессии, иначе могла покончить с собой – я не играла, когда говорила тебе, что умру.

Я невольно содрогнулся, вспомнив ее слова: «Не убивай меня». Вика помолчала минуту, потом продолжила:

– Через год стали жить вместе. Когда началась эпидемия, стройку, на которой работал Богдан, заморозили. Я стала подрабатывать случайными уроками актерского мастерства, но платили мало, и мы вынуждены были жить на твои деньги. Ты не волнуйся, я верну их – у меня здесь много накопилось. Однажды Богдан увидел объявление «Красного креста» о наборе в Афганистан. У него был документ об окончании медучилища на Украине, ну, и меня уговорил подписаться сюда, как вспомогательный персонал.

– Вы же не расписаны?

– Нет, конечно. Богдан просил, чтобы я развелась с тобой, но я отказывалась, сама не знаю, почему.

– Тогда это по-другому называется.

– Называй, как хочешь.

– Ладно, муж, так муж. Поедем его искать.

Пока пробирались через пробки, к машине устремлялись нищие и наркоманы, они стучали по окнам и требовали денег. На обочинах и в закоулках располагались семьи беженцев, безуспешно попытавшихся сбежать от талибов. Правда, формально они утверждали, что бежали от войны.

Прямо возле дороги на ветвях деревьев висели трупы. Плакат, висевший рядом, гласил, что их повесили за торговлю людьми. Ахмад подтвердил, что, несмотря на жестокие меры, такая мерзость существует на самом деле. В основном, торгуют женщинами или иностранцами для дальнейшего получения выкупа. К таким делам привлекают наркоманов, которые за дозу героина, стоящую здесь пятьсот рублей, готовы пойти на любое преступление.

Подъехали к зданию «Красного креста». Верхнее руководство уже смоталось от беды подальше, но лечебная часть, как ни странно, функционировала, только персонал состоял полностью из мужчин. Главврач сказал Вике, что теперь оставаться здесь опасно, и лучше ей улетать домой. МКК полностью выплатит ей оговоренную в контракте сумму и, сверх того, премию за пережитый ужас.