Афина. Голос войны

Земля резиденции стояла, погруженная во тьму. Большой сад, не менее вместительный лабиринт, внушительный штат прислуги. И столь же внушительный список трат на поддержание этого великолепия, и, кажется, Бинаон решили сэкономить за счет вечернего освещения — фонари с керосином внутри горели только у входов в особняк и на центральных дорожках.

Ничего из этого Тэйратону было ни к чему. Вспомнив план помещения и сверившись с ним, он запустил поиск Афины, убедившись, что не пропустил никакого зазевавшегося в кустах охранника.

Он перемещался быстро. Покои главы клана — центральные, на втором этаже, выходящие на закатное солнце. Джабаль не был ранней пташкой, поэтому Тэйратону пришлось ждать второй половины ночи для проникновения на территорию.

Оказавшись в густых зарослях — садовники Бинаон знали свое дело — он выдохнул и прислушался. Стояла тишина, изредка нарушаемая тявканьем неизвестного зверя далеко в степи, жужжанием ночных насекомых. Особняк спал, погруженный в темень.

Запустив поиск Афины, Тэйратон добрался до западной части особняка. Афина улучшала его зрение в темноте, а потому балкон Джабаля он вычислил сразу — широкий, сильно выступающий вперед, с невысокой оградой, искусно вырезанной из мрамора.

Весьма удобно, чтобы забираться — вновь скинув сапоги, Тэйратон ловко забрался по выступающим колоннам вверх, миновав первый этаж. Зацепился за край балкона, подтянулся и вновь прислушался.

Тишина. Перебросив тело за ограду, Тэйратон метнулся в сторону, вставая спиной к стене. Восстановив дыхание, он шагнул в раскрытые двери.

Джабаль любил вино. Как и прочие аристократы Эрзо, он не напивался — но, куда бы он ни шел, где бы ни был, рядом всегда обреталась чаша с напитком. Меняли его часто, чтобы вино не выдыхалось в чаше, и в покоях всегда находился кувшин с добавкой, чтобы сохранить напиток свежим.

В покоях главы было темнее, чем на улице. Застыв, Тэйратон дождался, пока его глаза начнут разбирать очертания предметов, и двинулся в глубь, к постели Джабаля — тот посапывал во сне, раздражая и вызывая тревогу. Напряженно вслушиваясь в дыхание главы, Тэйратон принялся искать сосуд с вином.

Тот нашелся на столике рядом с выходом на балкон. Тэйратон аккуратно влил внутрь почти весь пузырек с ядом. Осмотрелся внимательно в поисках чаши — та обнаружилась на столике неподалеку от кровати, и плеснул остатки яда в нее. Медленно и крадучись вернулся на балкон, восстановил душевное равновесие и приступил к самой сложной части плана.

Главу клана требовалось разбудить.

Опасное место. Тэйратон чуть дернул губой, нашарил камешки в карманах и вновь взвесил все соображения. Он мог насильно влить отравленное вино в глотку Джабаля — и видят боги, ему этого очень хотелось! — но тогда утренние свидетели могли бы обнаружить следы борьбы.

Ждать до утра и рисковать сменой кувшина Тэйратон тоже не стал бы — лишние жертвы ни к чему, а главе клана подают вино наивысшего качества, и слуги не удержатся от дегустации. В этом он не сомневался. К тому же, тогда сам Джабаль выживет, что неприемлемо.

Оставалось спровоцировать бессонницу, будя главу. Тэйратон набрал побольше воздуха в грудь, приложил руки ко рту и имитировал крик ночной птицы — негромко и глухо, словно бы издалека.

И застыл.

Джабаль заворочался. Шуршание шелковых простыней, звук перевернувшегося тела, судорожно-глубокий вздох, и все стихло. Тэйратон скривился, поняв, что Джабаль снова уснул, и повторил звук.

На этот раз глава сменил ритм дыхания, вдохнув глубоко и резко. Разочарованно и зло выдохнул, перевернувшись в очередной раз, и затих.

«Да чтоб тебя», - подумал Тэйратон и издал третий крик.

Джабаль ругнулся, повторяя мысли самого Тэйратона. Тот слышал, как с усилием переворачивается погрузневшее от возраста и недостатка нагрузки тело, как раздраженно Джабаль шлепал босыми ступнями. Он перешел на ковер, и звук шагов стал глухим, почти неслышимым.

Тэйратон затаился, вжавшись в стену, слушая, как Джабаль пьет вино из чаши, булькая и издавая неприятные звуки. Джабаль успел вернуться в постель, прежде чем захрипел. Судороги, согнувшие его тело, были сильны, он заскреб руками по простыне, задыхаясь.

С мрачным удовлетворением Тэйратон услышал, как глава затих. Оставался кувшин с отравленным вином, и Тэйратон, подхватив сосуд, вылил его содержимое в ванную, уже особо не таясь. Сполоснул красные разводы, оставшиеся на белом мраморе, педантично вернул кувшин на место — по дороге еще раз глянув на тело бывшего наследника клана, виновного в смерти всей семьи Тэйратон — и ловко спустился с балкона, намереваясь покинуть резиденцию Бинаон.

Глава клана мертв. Да здравствует новый глава.

***

Кассандра привычно щебетала. Новые фасоны, изменившаяся погода — наконец-то днем перестала досаждать жара — скорое открытие торгового пути по суше. Бахир Албахрия не отставала, щедро делясь светскими сплетнями.