Афинская полития

Можно предполагать, что Аристотель пользовался так называемыми «Атфидами», т. е. сочинениями из IV в. по истории Аттики. Древнейшая из них принадлежала Клидему. Из нее, по-видимому, заимствован один вариант рассказа («некоторые говорят») о возвращении Писистрата с помощью разыгранной инсценировки явления Афины; взята была женщина, «как Геродот утверждает, из дема Пеанийцев или, как некоторые говорят, из Коллита» (гл. 14, 4). Из «Атфиды» Фанодема, может быть, взяты сведения об Ареопаге (гл. 3, 6). Из «Атфиды» Андротиона, по-видимому, заимствованы данные о сражении при Паллене (гл. 15, 3) и об остракисме Гиппарха, сына Харма (гл. 22, 3). С Андротионом полемизирует Аристотель в вопросе об отмене долгов Солоном: Андротион говорил о снижении процентов (Plut., Sol. 15), Аристотель говорит о полной отмене долгов (гл. 6, 1 и 10, 1). Кроме того, есть основание предполагать, что из «Атфид» взяты некоторые данные, которыми дополнены сведения Геродота, Фукидида и др., особенно, например, датировка событий в гл. 22. Из какой-то «Атфиды» взят анекдот о Писистрате и крестьянине (гл. 16, 6).

Наконец, можно думать, что Аристотель пользовался и сочинениями современных ему ораторов — Демосфена и особенно Исократа (ср. Приложение XV). Вообще, надо сказать, что если Аристотель пользовался трудами предшественников, то никогда не повторял их рабски, но, как видно из сличения с сохранившимися сочинениями, выбирал из них то, что находил подходящим, и дополнял материалами из других источников.

Пользуясь разнообразными, иногда противоречивыми материалами, выражающими различные общественные направления, Аристотель в некоторых случаях прямо отмечает эти разногласия, различные версии, которые тоже свидетельствуют о пользовании источниками, и надо признать, что, разбираясь в них, он обнаруживает большой исторический такт. Так, в истории Солона он ссылается на существующие рассказы демократического и олигархического направления: проводя «сисахфию», он, по демократической версии, был обманут друзьями, которые скупили земли в долг, а потом ввиду отмены долгов разбогатели; по олигархической версии, он и сам принял участие в этом деле. Однако Аристотель высказывается определенно в пользу демократической версии (гл. 6, 2—4). Если некоторые объясняют неясности в формулировке законов у Солона скрытой целью предоставить как можно больше сомнительных случаев на разрешение народного суда, то Аристотель видит в этом только естественное неумение в условиях его времени дать вопросу точную, всеобъемлющую формулировку (гл. 9, 2). Подобным образом в рассказе о казни Аристогитона он приводит две версии: по одной, Аристогитон на допросе назвал в качестве соучастников друзей тирана с целью поселить раздор между ними и толкнуть их на нечестие, но некоторые — и тут можно видеть олигархическую версию — говорят, что он выдал действительных сообщников (гл. 18, 5). Наконец, Аристотель отмечает различные взгляды на Ферамена: одни говорили, что он разрушал все виды государственного строя, другие, наоборот, — и к ним примыкает Аристотель, — утверждали, что он «направлял всякий строй, пока в нем соблюдалась законность (гл. 28, 5).

Прибавим ко всему этому, что Аристотель пользовался обильной литературой политических памфлетов времени Пелопоннесской войны, когда велись оживленные споры о политическом устройстве. Среди представителей этой литературы, нашедшей отражение и в художественном творчестве (например, у Эврипида), особенно известны Критий и Ферамен. Поскольку первому принадлежало целое сочинение об афинском государственном устройстве, возникает предположение, что в тех случаях, где у Аристотеля приводится олигархическая точка зрения, он передает именно его взгляды. Такова, например, олигархическая версия о Солоне (гл. 6, 2). Особенную симпатию обнаруживает Аристотель к Ферамену. Так как олигархи времен Пелопоннесской войны занимались изысканием «отеческих законов» (ср. гл. 29, 3)[602], то весьма вероятным оказывается предположение, что описание «конституции» Драконта, противоречащее утверждению Аристотеля в «Политике» (см. ниже), имеет источник в подобных памфлетах. Тем большую ценность для нас представляет единственное из сохранившихся сочинений подобного рода — так называемая «Афинская полития» псевдо-Ксенофонта (см. Приложение XXII).