Афинская полития

Антидемократическая тенденция Аристотеля совершенно очевидна в этом подборе анекдотов и фактов и в их интерпретации. Об этом же говорит и самое распределение материала в рассматриваемой части «Политии». Аристотель сосредоточивает внимание на таких периодах этой истории, когда сказывалось еще преобладание или сильное влияние старинной родовой знати: Солон, эпоха господства Ареопага; в эпоху господства демократии непропорционально большое внимание посвящается такому сравнительно незначительному эпизоду, как олигархический переворот 411 г., довольно подробно описывается время «Тридцати» в Афинах.

К Периклу он не питает симпатии, как к одному из демагогов (27, 1). Личность Фемистокла, организатора флота, совершенно оттесняется на второй план. По Аристотелю, Перикл проводит свою политику государственных раздач из личного честолюбия, подражая аристократу Кимону и борясь с ним его же оружием; при этом Аристотель подчеркивает, что Кимон это делал на свои средства, а Перикл — на государственные и что Перикл действовал по наущению некоего Дамонида (гл. 27, 3—4). Однако, это не мешает ему признать, что при нем все же дела шли хорошо (гл. 28, 1). Также и Эфиальта, главного борца против Ареопага, он характеризует слишком бегло, хотя и считает его неподкупным и честным (гл. 25, 1), а вождей аристократии называет неспособными (гл. 26, 1). Определенно отрицательное отношение высказывает он к демагогам и особенно к Клеону и Клеофонту (гл. 28, 3—4). Но эти личные симпатии не мешают и в демократии признавать справедливое отношение к своим противникам, например к друзьям тиранов, упомянуть даже об «обычной гуманности народа» (гл. 22, 4), о мягкости законов против тирании (гл. 16, 10) и особенно он подчеркивает высокий политический такт афинских демократов после примирения партий в 403 г., когда задолженность Спарте, сделанная Тридцатью для борьбы с противниками, была принята на общий счет и выплачена всеми вместе (гл. 40, 3). Интересна его характеристика того строя, который установился в это время. «Народ, сделавшись владыкой государства, — говорит он, — установил существующий поныне государственный строй при архонте Пифодоре (404—403 г. до н. э.). Было очевидно, что народ имел полное право взять в свои руки государственную власть, так как он собственными силами добился своего возвращения» (гл. 41, 1).

В итоге всего этого скажем, что «Афинская полития», как исторический документ, при всей ее неполноте, а иногда и ошибках, представляет большую ценность, как систематическое изложение афинской истории, богатое разнообразным материалом и притом нередко мастерски подобранным. Благодаря «Афинской политии» расширились наши представления о многих вопросах афинской истории — о Солоне, Клисфене, о конституционных проектах олигархов конца Пелопоннесской войны. Словом, Аристотель дал — и это самое важное — единственную связную историю Афин, которой мы теперь располагаем, не говоря уже о «систематической» части, которая представляет собой тоже единственную в своем роде картину политического строя Афин, подлинный трактат по государственному праву важнейшего государства античного мира.

В заключение надо сказать о языке. В противоположность трудному, сложно построенному изложению «Политики» здесь мы встречаем простоту и ясность. Это объясняется тем, что «Афинская полития» предназначалась не для ученого круга специалистов в пределах самой школы (так называемые «эсотерические» сочинения), а для широких кругов и принадлежала к числу популярных (так называемых «эксотерических») сочинений.

Тут оправдывается определение Цицерона, Дионисия Галикарнасского и Квинтилиана «о золотом потоке речи», об «изяществе» (suavitas) речи, о «ясности» и т. п. Гладкость речи позволяет сближать этот трактат с техническими приемами прозаических произведений школы Исократа (ум. в 338 г. до н. э). Замечается наклонность к ритмическому построению речи, к избежанию так называемого «зияния» (стечение гласных в окончании одного слова и начале следующего). Однако ни то, ни другое не проводится так строго, как в школе Исократа. В настоящем переводе мы старались передать все эти особенности речи Аристотеля. Текст разделен на главы и параграфы, как это принято в современных изданиях. Для удобства обозрения содержания мы ввели еще разделение сочинения на две части и дали заголовки входящим в них разделам. Для наглядного представления о плане всего сочинения мы прилагаем еще перевод «эпитомы» (т. е. конспекта) Гераклида, а также сохранившиеся цитаты у разных древних писателей из не дошедшей до нас начальной части трактата.

В основу настоящего перевода положен текст последнего издания трактата Aristoteles Ἀθηναίων Πολιτεία post Blass et. Thalheim ed. Oppermann, Lipsiae 1928, а также издание Кениона Aristotelis respublica Atheniensium consilio et auctoritate Academiae Borussicae ed. Kenyon, Berolini 1903 (Supplementum Aristotelicum).