Афонские встречи

Касаясь вопросов местной жизни, о. П. рассказывает нам краткую историю своего зилотского флага, который мы можем достаточно хорошо рассмотреть. Оказывается, о. П. здесь был кем-то вроде лесничего, прежний игумен благословил его приглядывать за лесом. И ему больно смотреть, как теперь этот лес уничтожают. Поэтому-то он и вывесил зилотский флаг. До нашего прихода он сильно конфликтовал с рабочими, производившими большой шум под самыми стенами кельи. И поэтому, увидев нас, он решил, что мы пришли для расправы.

Вот речь заходит о главной работе келиота. О. П. занят составлением нового календаря. На эту работу его благословил в свое время схимонах Никодим Карульский. Об этом труде, который пишет о. П., мне рассказывал уже Павле Рак. Он даже описал в своей книге встречу с иеродиаконом и немного сказал о календарной проблеме. Суть работы в каком-то согласовании юлианского и григорианского календарей — так я понял эту проблему. Можно было бы сказать: «Ну, вот еще один монах-простец, который взялся решить мировую проблему». Но о. И. из сербского монастыря, бывший астроном, другого мнения. Так что можно сказать, что работа о. П. поддержана научным авторитетом, а нам трудно вникнуть во все астрономические тонкости. Поэтому мы и не пытаемся. Да нас больше интересует разговор о Церкви. И разговор идет и идет, все больше вступая в конфликт с надвигающимися сумерками. Старец даже приглашает нас в келью. И мы видим его довольно большой храм, прикладываемся к Почаевской иконе Божией Матери. Находится даже для всех традиционное афонское угощение — ракийка. Стыдно грабить старца, практически не покидающего келью из опасения возможных конфликтов. Каждый сухарик, каждый выращенный плод здесь большая ценность. Вот, оказывается, где растут золотые плоды. Но Валерий нас подкрепляет надеждой, что завтра сходим в Карею и купим все нужное для старца. Стыдно, но все это оказывается утопией, и насыщенная афонская программа не оставляет нам времени для этого возвращения. Уже почти совсем темно. Старец нас провожает. Прощаясь, узнаем, что где-то невдалеке отсюда есть пресноводный пруд. Натуральный пруд с чистой пресной водой и рыбой. Но взглянуть на этот пруд у нас уже нет времени. Возвращаемся быстро: шагать вниз, конечно, значительно легче, да и продолжение оборванного разговора, увы, без его главного участника, позволяет нам не замечать ни времени, ни пространства, ни уже надвинувшейся темной южной ночи, правда, вскоре разорванной взошедшей луной.

Старец Каруля [27]

Мне уже несколько раз приходилось бывать на Каруле перед тем, как я однажды в Исторической библиотеке, раскрыв старую книгу, прочитал дивную историю, имевшую место в конце XIX столетия, очевидцем которой был один русский паломник. Кажется, кому интересны записки обыкновенного паломника — одного из тысяч, посетивших Святую Гору? Но из этих кратких описаний встреч, разговоров, просто случаев, имевших место во время паломничества, и складывается святогорская история, обильно питающая нашу духовную жизнь примерами истинного подвижничества и святости.

Он совершал паломничество со старообрядцами, которые хотели открыть свои сомнения опытным в духовной жизни скитникам. Естественно, обратиться за решением своих проблем они посчитали возможным только к афонским монахам, которые, как можно было предположить хоть с какой-то долей вероятности, были свободны от «никоновской порчи». Они особенно стремились к некоему старцу-подвижнику, жившему среди русских иноков Карули, которому, как они слышали, Господь дал особенную благодать. Здесь надо сделать отступление и повторить еще раз то, что уже неоднократно говорилось. Это удивительно, как незаметно скрывается пренебрежительное отношение к русскому Афону среди наших соотечественников за восторженно-поверхностным его почитанием. Так вот, об этом старце, слава которого вышла за пределы каменистых обрывов Карули и достигла даже далекой России, мы ровным счетом ничего не знаем. Не знаем даже его имени, так как в рассказе оно не приводится, а более никаких упоминаний о нем не имеется. Известно только по рассказу другого паломника, посетившего Карулю в 1895 году, что там настоятелем был схимонах Аркадий и подвизались с ним 12 русских монахов[28]. Кроме того, автор воспоминаний добавляет, что ранее здесь жили великие люди, между которыми были и епископы. А нам приходится только развести руками: взяв в руки объемистый «Афонский патерик», недоумеваешь — кто посчитал его составление вредным или ненужным и лишил нас продолжения и расширения этого цветника духовной жизни? Кто посчитал, что для мира более не нужны примеры истинного христианского подвига? Или новым писателям житий просто не хватило времени или усердия, чтобы увековечить святых своих современников?[29]