Африка

В какой-то момент я даже забыл, что нахожусь в Африке, столь увлекла меня беседа с хозяином – трудно представить себе нечто более приятное; продлилась же она до обеда. Блюда и сервировка вполне европейские. Бой Фонтена, тоже весьма элегантный, вышколен безупречно. Никто бы и не сказал, что это урождённый дикарь, однако стоит ему оказаться вне стен, где над ним довлеет выучка, отточившая его манеры, он изъясняется примерно так: «Моа па буфе, мусье!» (Мне не жрать, месье!); или: «Ил а парти шие, мусье» (Он уйдёл срать, месье) и. т. д.

Идём прогуляться – посмотреть Бобо и окрестности. Бобо-Диуласо – огромный красный город, где дома и террасы сооружены из африканского краснозёма, размываемого и растворяемого дождями. Хижины теснятся друг к другу, налезают одна на другую, здесь не счесть углов и стен, возведённых вкривь и вкось, внутрь ведут трапециевидные проёмы. Ни окон, ни кровель, ни деревьев – лишь пустынные террасы из красной земли. Сквозь центр города, меж двумя холмами, на которых раскинулся Бобо, прямо у наших ног катит свои воды чистая и последовательная в своей уединённости речка Бобо.

Несмотря на то что мы чётко, как на картинке, видим докуда хватает взора все дома, все террасы, все улочки Бобо, нигде ни души. Бобо словно вымер, и только в реке плещутся, брызгая друг в друга, голые негритята, которые, стоит нам подойти поближе, тут же бросаются врассыпную. Склон противоположного холма, там, где нет застройки, золотисто-жёлтый с красными пятнами. Отдельные тёмно-зелёные деревья в преддверии города, на фоне этого широкого красно-жёлтого ландшафта дают заключительный мазок всей величественной гармонической картине, полной жути, старины и запустения.

Бобо – это то, ради чего стоит преодолеть тысячу километров, отделяющих его от океана. Повидав Бобо, я могу уже не посещать город Томбукту, который, как видно по фотографиям, представляет собой точно такое же поселение, но с менее красивым ландшафтом. Внушительный красный минарет конической формы, из стен которого во все стороны торчат колья, удерживающие стены от разрушения солнцем и дождём, выглядит довольно странно⁵⁸. Венчает это сооружение нечто похожее на страусиное яйцо. Чуть ниже дремлют или парят над этим ископаемым городом тучи гигантских стервятников.

В районе Верхней Вольты и далее в Судане населённые пункты весьма удалены друг от друга. Ближайшая деревня находится в двадцати километрах от Бобо. Сидя рядом с моим новым другом в его спортивном «Рено», везущем нас на максимальной скорости, которую позволяет растительность саванны, я испытываю несказанный восторг. Солнечный зной, разъедающий даже резину протекторов, Фонтена не донимает. Он неуязвим: на голове у него лишь фетровая шляпа, а руки и грудь не прикрыты ничем. Фонтен – один из самых опытных водителей, которых я когда-либо встречал: никто другой не смог бы управлять машиной в условиях такого бездорожья.

Приезжаем в деревню Куми. Здесь тоже всё в красных тонах; стены скошены, трапециевидной формы, террасы раскрошены солнечными лучами и размыты дождём. Жители встречают нас тепло и с достоинством. Палочки из слоновой кости, которые они языком перемещают туда-сюда сквозь прокол под нижней губой, довольно длинные. У многих женщин видны язвы от венерических болезней, их не могут скрыть свежие зелёные листья между ног; много прокажённых.

Посреди села – своего рода площадь, окружённая красными кулисами стен и земляных построек. Ветви больших сырных деревьев и баобабов усижены орлами. На площади возвышается уродливая фигура из краснозёма, представляющая собой фаллос, оплетённый сетью сосудов. Это главный идол племени бобо. Несколько жителей – мужчины, парни и девушки, собравшиеся вокруг него или к нему прислонившиеся, – ведут отрывистый разговор.

Другим племенным тотемом является земляная рыба, «тонгуавана», которую повсюду в этих краях, где саванна большую часть года орошается дождями и изобилует влагой, находят живой и под пластами совершенно сухой земли. Феномен этой рыбы заключается в том, что она двоякодышащая, то есть может получать кислород и из воздуха, и из воды, которая задержалась в почве; должно быть, это поразило воображение людей бобо. Для них это символ воскрешения и место обитания духов умерших предков. Эта рыба является прародителем племени и его мощи. Убийство «тонгуаваны» – величайший грех, какой только можно вообразить. Если выяснится, что кто-нибудь из какого угодно соседнего племени случайно убил такую рыбу, племя бобо объявляет ему войну, считая своим кровным врагом. Язычники относятся особенно благоговейно к этому созданию – увлажняют ему землю и кормят просом с руки, словно некую сказочную птицу.