Африка африканеров

В этом досье собрано множество типичных случаев. Так, например, метис по имени Поль Энтони был арестован, за что — неизвестно. Его привели в бюро, расположенное по соседству с полицейским участком Винберха в Йоханнесбурге. В тот день состоялась облава, и в участке было много заключенных. Вечером полицейский офицер заявил, что половина людей отправится & тюрьму, а другая половина будет работать на ферме. Когда же Поль Энтони осмелился спросить, за что его арестовали, офицер ответил:

— У тебя не было пропуска.

— Но ведь я метис, — попытался объяснить Поль Энтони. — А у метисов нет пропусков. Отведите меня к судье.

— Так ты еще и скандалишь, — завопил тогда полицейский. — Двенадцать месяцев принудительных работ на ферме вместо шести!

И метис отработал год на одной из самых мрачных ферм под названием «Лесли Фарм».

Рут Ферст приводит случай с пятнадцатилетним, мальчиком, которому заявили, что ему незачем ходить в школу, а нужно приобрести пропуск. Ему выдали временный пропуск. Мальчик не привык носить пропуск и по дороге домой потерял его. Во время облавы его арестовали вместе с другими африканцами. В судебном отделении для детей в Йоханнесбурге его не пожелали выслушать и отпустили домой только после наказания. Добравшись до своей сестры, которая жила в локации Александра, он уже не смог подняться, чтобы идти к родителям, потому что во время «наказания» ему сломали несколько ребер. Ночью в Александре началась облава, искали тех, кто не имел права там находиться. Мальчика снова схватили и еще раз избили, а на другой день отправили на ферму-тюрьму, целый год он копал там картошку.

Сотрудник Института расовых отношений рассказывает мне, что в 50-х годах было столько скандалов, что министерство труда вынуждено было создать целую комиссию по расследованию смертельных случаев на многих фермах. Но это ни к чему не привело, самое большее, что комиссия смогла сделать, это оштрафовать одного-двух мучителей.

— Как видите, это настоящая мафия принудительных работ, тут замешаны и фермеры и полиция, и бюро по найму рабочей силы, и министерство по делам туземцев, — говорит в заключение мой собеседник.

Случай — великий помощник, и мне довелось побывать на одной из таких ферм в районе Бетала.

Я грелась на солнышке на ступенях национальной библиотеки, как вдруг ко мне подошла высокая рыжеволосая девушка и попросила прикурить. Мы разговорились. Она изучает теологию в университете Претории, где преподавание ведется на африкаанс. У ее родителей есть ферма в Трансваале. Когда я спросила ее, почему она не захотела учиться в ВИТСе, самом большом университете, она ответила:

— Да вы с ума сошли, там полно коммунистов, саботажников, евреев.

И тут я сразу поняла, что именно с такой девицей мне необходимо познакомиться. Разумеется, она не состоит в НЮСАС. Подобно большинству студентов, обучающихся в университетах африканеров, Паула принадлежит к Союзу студентов африканеров (Afrikaans Studentebond), организации, которая не только полностью» поддерживает апартхейд, но и устраивает демонстрации с требованиями его углубления и расширения[26], например, предлагают ввести обязательное христианско-социальное образование.

— Так ведь это национал-социализм? — говорю я Пауле.

— Вот именно, — не моргнув глазом отвечает та. — Это единственное средство защитить христианскую и западную цивилизацию и помешать китайцам ринуться на Европу.

Ну и повеселилась же я! Целый час она несла несусветную чушь о миссии африканеров на земле, курила мои сигареты и угощала меня яблоками.

Так, например, она заявила:

— Время от времени бог избирает тот или иной народ во имя спасения человечества. — А потом добавила: — Фервурд — святой человек. Никто в целом мире его не понимает. Да это и не удивительно, ведь когда его пытались убить, несмотря на тяжелые раны, ему все-таки удалось выжить, несомненно, это божьих рук дело, тут и говорить нечего. Никто так не любит туземцев, как он. Вся трагедия в том, что он идеалист. Идея апартхейда намного опередила нашу эпоху, поэтому общественное мнение всего остального мира не может так быстро усвоить ее и примириться с ней.

Временами мне начинало казаться, что она несколько не в своем уме, но потом я поняла, что по сравнению с большинством африканеров она более чем нормальна. И еще она мне говорила, что мир губит либерализм евреев в совокупности с дикостью негров. «Впрочем, это одно и то же, они и пахнут одинаково. Вы не почувствовали этого запаха в ВИТСе?»

Пожалуй, в тот день нюх здорово подвел ее, потому что на воскресенье она пригласила меня в гости к своим родителям.

После того как я рассказала об этой встрече Энтони и его жене, к которым я переселилась, они не могли устоять от соблазна поехать в гости вместе со мной.

— А это удобно? — засомневалась я.

— Вполне, — успокоила меня жена Энтони, уроженка Южной Африки. Они даже обрадуются, вот увидите, ведь буры очень гостеприимны.