Познакомилась я с ним совершенно случайно. Мы заметили, что в последнее время возле дома Энтони постоянно торчит какой-то африканец. Нам показалось, что он записывает номера машин, на которых к нам приезжают гости. А так как Особый отдел нередко использует африканцев в таких целях, мы насторожились. Кроме того, однажды, когда мы вышли из университета, нас начал преследовать какой-то человек на машине, стоило нам выйти из машины, и он тут же пошел пешком следом за нами. Он был высоким, в темных ботинках, черных очках и мягкой шляпе. Я подумала, что слишком уж он похож на флика[29]
, чтобы в действительности оказаться им, но, говорят, в Южной Африке их нетрудно распознать, чаще всего это африканцы самого что ни на есть крестьянского вида.В общем, как бы там ни было, человек этот не отставал от нас ни на шаг, и тогда я, простившись с Энтони, решила отправиться с визитом к Бенмейеру, французскому директору нефтяной компании Тоталь. Друзья советовали мне остерегаться его, потому что душой и телом он предан южно-африканскому правительству. Но я подумала, что если тот тип действительно следит за мной, то-то он удивится моему визиту к Бенмейеру.
Бенмейер принял меня с величайшей любезностью.
— Ах, французская студентка! Вам нельзя отказать в смелости. И в прилежании. Это, знаете ли, редкость, чтобы молодая девушка отважилась приехать на каникулы в Южную Африку. Здесь есть что посмотреть, и есть чему поучиться. Вы одна?
Рассказываю, что со мной приключилось.
— Девочка моя, — говорит он, — положитесь на меня, как на отца. Я дам вам несколько советов. Может быть, вы не совсем поняли, но в этой стране живут не только белые. Кроме них есть еще двенадцать миллионов банту…
— Да, действительно, — заметила я с самым глупым видом. — Совсем черные люди.
— Вот именно, — обрадованно подтвердил он. И отеческим тоном стал развивать свою мысль: — Мало того, что есть черные, вы увидите, особенно в Кейптауне, и таких, которых зовут «colored», метисы. Их больше полутора миллионов, и размножаются они с поразительной быстротой. Надо быть все время начеку, потому что иногда они с виду белые, так что сразу и не разберешься. Все зло в них. Они и пьяницы, и лентяи. Это не то, что банту, которые, между нами говоря, все равно что взрослые дети, безобидные, добрые и работящие, надо только уметь взяться за них. У меня вот уже сколько лет работает около дюжины слуг. Да они умереть за меня готовы. Нет, что и говорить, банту люди очень миролюбивые. И если бы не эти заводилы, Южная Африка «была бы настоящим земным раем…
Я делаю большие глаза и спрашиваю, а не помесь ли эти метисы белых и африканцев.
— Ни в коем случае! — возмутился он. — Это все пропаганда. В метисах нет ни капли белой крови. Они произошли от смешения готтентотов и рабов-малайцев… Конечно, первые белые поселенцы, возможно, и согрешили, но это ничтожный процент. Короче говоря, остерегайтесь метисов. Но хуже всего индийцы, их больше пятисот тысяч. Если ваша тетушка свозит вас в Дурбан, вы увидите, там их полным-полно. Обязательно надо съездить в Дурбан, в июле там самый сезон. Там как раз проводятся знаменитые скачки и состязания парусников. Индийцы очень опасные люди, они далеко не глупые, умеют работать, великолепно разбираются в коммерции и помогают друг другу. Но вот беда, ненавидят белых. И способны на все. Это от них банту заразились духом непокорности.
Так и жду, что Бенмейер вот-вот скажет в заключение: «Они — как евреи», потому что, я заметила, здесь так принято. Но нет, оказывается, он сам наполовину еврей. Один из тех евреев, у кого память слишком короткая.
Бенмейер должен ненадолго уехать во Францию и, чувствуя себя обязанным сделать для меня что-то, предлагает позвонить в Южно-Африканский фонд и отрекомендовать меня.
Его предложение меня крайне заинтересовало, потому что учреждение это, считающееся частным, на деле представляет интересы южно-африканского капитала[30]
.Тесно связанное с южно-африканской прессой, оно имеет отделения в крупнейших странах, сохранивших финансовые интересы в Южной Африке (таких, как Великобритания, Япония, Франция и т. д.). Во главе таких — отделений стоят представители крупного капитала. Бенмейер, например, представляет интересы Франции, В его обязанности входит держать в курсе всех событий французские финансовые круги; он доказывает им, что нечего опасаться вкладывать капиталы в предприятия Южной Африки, где все идет как нельзя лучше, уверяет, что политика апартхейда — это политика расового и социального мира, о революции же и речи быть не может, поэтому риска нет ни малейшего. Бенмейер способствует более активному проникновению французских капиталовложений в Южную Родезию.
— Мы должны занять место Великобритании, — заявляет он. — Уже сейчас наших соотечественников здесь двенадцать тысяч.
Устроив мне встречу со Стреенкампом («Девушка прелестная, — сказал он ему по телефону, — и широких взглядов»), Бенмейер провожает меня до двери и говорит на прощание: