Африка, миграции, мифология. Ареалы распространения фольклорных мотивов в исторической перспективе

Мотив ворона, пролившего эликсир бессмертия на деревья вместо того, чтобы принести его человеку, и другие мотивы, противопоставляющие воронов людям как бессмертных смертным или характеризующие их как виновников смертности человека, в Евразии распространены от Приморья и Монголии до Ирландии и Египта, но в южных областях Старого Света почти не известны (рис. 16). В Новом Свете «ворон смерти» знаком главным образом атапаскам (кучин, каска, тагиш, хикарилья), у которых данный мотив сцеплен с мотивом H19: «ворон мешает охотиться» (ворон прячет промысловых животных, поскольку хочет, чтобы люди погибли от голода, и он тогда будет клевать глаза мертвецов). Кутенэ и береговые сэлиши (скагит), вполне вероятно, заимствовали подобные повествования от своих атапаскских соседей. В Южной Америке «ворон смерти» зафиксирован лишь в одной гвианской версии у карибов арекуна. Мотив «измена на небе» (F94), лежащий в основе текста арекуна, распространен от Гвианы до границы Канады и США, но лишь у арекуна персонажи, связанные со смертью, названы стервятниками. Вариант арекуна выглядит поэтому как случайное новообразование. В целом же в Африке южнее Сахары, в пределах индо-тихоокеанской окраины Азии и в Южной Америке «смертными» животными являются рептилии и беспозвоночные.

Рис. 16. Ворон и змей. 1. Ответственными за появление смерти или бессмертными являются рептилии или беспозвоночные, мотив H5, фольклорные записи. 2. То же, древние тексты. 3. Укус змеи считается причиной первой смерти, но змеи не считаются ответственными за появление смерти (этот вариант также включен в мотив H5). 4. Ответственным за появление смерти считается ворон; ворон пытается погубить людей; ворон бессмертен, приносит воду бессмертия (мотивы H6C и H36ff).

В природе как врановые или другие крупные стервятники, так и змеи и беспозвоночные обитают почти повсеместно, поэтому связь темы смерти в северных традициях с образом ворона (стервятника), а в южных — с образом змеи нельзя объяснить одними лишь природно-климатическими факторами. Разные наборы фольклорно-мифологических мотивов на севере и юге Евразии скорее должны свидетельствовать о разном происхождении населявших эти регионы людей. Поскольку «ворон смерти» отсутствует на большей части Нового Света, этот мотив вряд ли был известен в начале эпохи заселения Америки, он был принесен туда более поздними группами континентально-евразийского происхождения — возможно, на-дене. Что касается юго-западной Азии, то и сюда, начиная со II тыс. до н.э., проникало население из более северных областей — сперва индоевропейцы (по крайней мере, индоарии и иранцы), а затем тюрки и монголы. Поскольку для Передней Азии мы располагаем относительно ранними письменными памятниками, сравнивая древние и поздние тексты, можно оценить направленность изменений.

В записанных в XX в. ближневосточных фольклорных повествованиях, восходящих в конечном итоге к позднеантичному «Роману об Александре», Искандер Двурогий отправляется в страну тьмы искать источник бессмертия. Для этого он вступает в дружеские отношения с властителем этой страны. Александр либо достает воду, но затем теряет ее, либо один из его спутников тайком купается в источнике, но скрывает это от остальных и убеждает Александра вернуться [El-Shamy 1980, № 23: 137—138, 271]. Нет ни малейших сомнений в том, что общая схема рассказа перекликается с заключительными эпизодами «Гильгамеша». Это особенно очевидно в персидском повествовании. В нем рассказывается, что на западе в покрытой вечной тьмой местности Зуомат близ горы Каф есть источник с живой водой, но почва вокруг горячая, пройти туда можно лишь с согласия Хави Хизра. Тот дал разрешение Александру и его сорока всадникам, объяснив, как не обжечь по пути ноги. Александр наполнил сосуд, а выйдя в светлый мир, повесил сосуд на ветку. Прилетел ворон, напился воды, опрокинул сосуд, жидкость пролилась на деревья, в результате чего кипарис и сосна стали вечнозелеными, а ворон — бессмертным [Donaldson 1938: 92].