Африканеры в космосе. Где мой муж, капитан? (СИ)

Почему-то Давид подумал, что тело, как наполненный гелием воздушный шар взлетит к потолку. Перерезанный трос отогнулся в сторону, но тело не улетело. голубоватые ноги, охваченные синим манжетом медленно поворачивались к нему. Давид увидел ногти с облупившимся красным лаком и зажмурился. Он посчитал до десяти и открыл глаза.

…Рука в грязной белой перчатке крепко держит разноцветные ленточки, не давая шарикам улететь…

Он старался не смотреть куда-то конкретно. Расфокусировал взгляд до того состояния, когда от вырезанных фонарём в вакууме чётких контуров остались лишь расплывшиеся бесформенные пятна. Сместился в сторону. Болторез беззвучно перерезал следующий трос. Ещё один. После десятого он подтянул тела друг к другу, они бесшумно сталкивались и проворачивались вокруг своей оси. Давид спасал свой мозг, размывая их в своих глазах. Попадись ещё одно знакомое лицо и он сорвётся.

…Ни ветра, ни пения птиц, ни людского гомона. В абсолютной тишине улыбающийся клоун поднимается вверх. Между напомаженных губ жёлтые клыки. Над головой бьются друг об друга красные и белые шарики….

Он отвернулся. Он сделал шаг, другой, подпрыгнул. Давид был благодарен вакууму за то, что он не проводит звуки. Чёрным клоуном он летел над мёртвыми головами вперёд, к воротам в торце, сжимая в правой руке связку самых страшных шаров в своей жизни. Он не улыбался, как злобный клоун из фильма. Из его глаз вытекали слёзы, и их сразу впитывали чёрные чешуйки, покрывающие лицо.

Из багажного отсека поднялся Гендрик де Той. Ни слова не говоря, он подлетел к шкафу с инструментами и подхватил второй болторез.

…

Давид не знает, сколько часов это продолжалось. Он полностью отключил мозг, замылил зрение. Зацепился, присел, щёлкнул болторезом. Переместился на два метра левее, присел, щёлкнул болторезом, связал пустые оболочки улетевших в рай душ в связку, потащил за собой, не глядя никуда, кроме растущего впереди круга света на выходном створе. И назад, постепенно всё ближе, и ближе. Он не чувствовал боли, усталости, жалости, он вообще больше не мог чувствовать. По обнажённым нервам протянули крупным наждаком, и они отключились, сберегая разум. Покрытый чёрной чешуёй бездушный механизм, которого когда-то звали Давид, просто делал свою работу.

Лес под ногами превратился в стену впереди. Гендрик висел в метре от палубы, раскинув руки и ноги в стороны.

— Перерыв, механик. Я пошевелиться не могу. Руки не сгибаются.

Давид молча кивнул и коснулся пола. Он перевернулся на спину, раскинул руки. Чешуйки зацепились за поверхность. Он очень соскучился по силе тяжести. Давид лежал, слушая пульсацию крови в перетруженных мышцах. В свете его фонаря, в паре метров над ним висел де Той в позе распятого Андрея Первозванного. Давид слышал, как тяжело он дышит.

— Капитан! — Позвал Давид.

— Слушаю вас, механик. — отозвался Ван Ситтарт.

— Вам не кажется, что для такой работы стоило второй ремонтный скафандр отдать де Тою? Вы в птичке вполне могли посидеть и в "Орлане".

— Не кажется, механик, — ответил капитан после недолгой паузы, — мотивы моих решений вас не касаются.

— Я в порядке, — прохрипел де Той, и по голосу было ясно, что это не так.

— Я вижу, — буркнул Давид и отцепился от своего железного ложа. — Двигаться можешь? — Спросил он, подлетев к нему.

— Да, — ответил Гендрик, — как выталкивать их будем?

— Выталкивать… — Задумчиво повторил Давид. — Выталкивать их буду я. Ты откроешь верхний створ.

Он, цепляясь носками за палубу, подошёл к стене и снял несколько панелей. За ними в простенке стояла квадратная чёрная плита выше его роста. Давид прижал к ней ладони и потянул на себя. Медленно, потом быстрее и быстрее плита полетела вперёд, и ему пришлось вжать подошвы в пол, чтобы не упасть. Умный скафандр окаменел, Давид замер, не ощущая никакого напряжения в руках. Он медленно повернул корпус в сторону внешнего створа. Скафандр подстроился под его движения и легко гасил инерцию прилипшего к его ладоням куска обшивки.

— Ну вот, — сказал Давид, — этой плитой я буду выпихивать тела в космос, а ты ручной лебёдкой подтягивать меня обратно. Сможешь? — де Той не ответил, молча подтянул стропу и поплыл к створу. Он вернётся на поверхность необычно тихим и неразговорчивым. Молчун де Той будут звать его африканеры за глаза. Не самое плохое прозвище. — Странная штука, Гендрик, не находишь? Этот скафандр — какая-то немыслимая, фантастическая технология из будущего, и никаких маневровых двигателей. — Гендрик не ответил.

Он протиснулся в узкий промежуток между висящими телами и стеной к лебёдке и выбрался обратно с концом троса. Давид покрутил его в руках:

— Хоть какое-нибудь ушко было, карабин зацепить… — Сказал он с досадой.

— Обвяжись вокруг пояса, — буркнул де Той.

Давид прикоснулся карабином к животу, чешуйки зашевелились и крепко обхватили его.