Африканская книга

У входа в «Сакамангу» околачивался проворный портье, он и вызвал такси. Поглядел недоверчиво: «А разве у вас нет личного шофера?» Мы развели руками. Сегодня вечером шофера нет, мы его отпустили. Проворный портье щелкнул пальцами: сейчас все устроит. Исчез, появился через несколько минут и, поманив нас, ткнул пальцем в темноту одного из узких переулков, расходившихся лучами от кругового перекрестка. «Идите вон туда, видите? Такси ждет вас там. Идите, идите…» Вспомнилась сцена из фильма «Славные парни»: персонаж Де Ниро пытается заставить жену подельника зайти за угол, где ее поджидают головорезы. «Туда, туда… Да не бойся, чего ты боишься?» Выбора нет: так или иначе надо попасть обратно в гостиницу, а на улице — ни души, и бежать нам некуда. Вернуться в ресторан, из которого мы вышли? Искать там убежища, просить их о помощи? Но ведь они и подсунули нам этого портье. Я попытался изобразить уверенную походку — получилось на тройку с минусом. На ватных ногах шагнул в переулок. Алиса с Марвином поплелись за мной. На другом конце переулка действительно стояло такси. Кроме водителя в нем сидел еще некто в кепке поверх косынки (мода американских рэперов). Завидев нас, человек в кепке выскочил из машины, открыл нам двери и, обращаясь к таксисту, затараторил по-малагасийски. «…Азунау?»[232] Таксист кивнул, и рэпер захлопнул дверь. «Bon voyage, messieurs-dames!»[233] Я откинулся на заднем сиденьи. После нескольких рюмок местного рома, выпитых за ужином, настроение было приподнятым. Разумный страх, на минуту охвативший меня в переулке, с готовностью уступил место пьяному благодушию. Я принялся разглагольствовать о жизни экспатов в Африке: дескать, что в Гане, что здесь европейцы оградили себя от всех и вся, десятилетиями живут в своих охраняемых резиденциях, не считают нужным учить местный язык… Сам я давно уже позабыл язык чви, которым в свое время кое-как владел, а малагасийский так толком и не выучил, несмотря на подготовительные курсы. Но это не мешало мне ощущать себя африканским путешественником со стажем. Алиса, тоже в подпитии, одобрительно урчала, делая вид, что внемлет моим речам. Марвин клевал носом. Время от времени трезвая мысль еще мелькала где-то на заднем плане: долго едем, дольше обычного. Правильной ли дорогой он нас повез? Не поймешь, по ночам здесь хоть глаз выколи. Мегаполис в полтора миллиона жителей, и ни одной улицы с приличным освещением. Хорошо еще, что костры жгут, от них хоть какой-то свет. Какой-никакой. Зловещий. Зловещий отблеск костра. Подозрительно долго едем. Или это ром «Нуси-бе» так влияет на восприятие времени и пространства? Пространство-время, искривленное алкоголем. При въезде в тоннель (что-то не припомню в нашем районе никаких тоннелей) в моторе заскрежетало, автомобиль взбрыкнул и резко остановился. В темноте было полувидно, полуслышно, как какая-то жизнь раздраженно всколыхнулась в ответ на наше вторжение. Жители тоннеля. Достав из бардачка фонарик и гаечный ключ, водитель вылез из машины, поднял крышку капота. «Что случилось?» «Погодите», — буркнул он. В конце концов его развалюха завелась, но, не проехав и ста метров, снова заглохла. На сей раз водитель не стал ломать комедию с починкой. Даже не потрудился выйти из машины. Он явно чего-то ждал. Чего или кого? Долго гадать не пришлось: через минуту темноту тоннеля прорезали два луча, послышались размноженные пещерной акустикой голоса. Полицейский патруль. Посветив мне в лицо фонариком (первым делом жертву необходимо ослепить), человек в форме потребовал паспорта. У Алисы паспорта при себе не оказалось.

— Говорите по-французски?

— Нет, — соврал я.

— Ну а я не говорю по-английски, — продолжил он по-французски, мигом раскусив меня и давая понять, что такая игра не пройдет. — Вам, должно быть, известно, что перемещаться по городу без паспорта запрещено.

— Что он говорит? — вскинулся спросонок не говорящий по-французски Марвин.