Африканская книга

В ресторанах Casa de Angola, Mwana Pwo и Marginal de Luanda, куда меня направила Мааза, говорили только по-португальски, и мне приходилось общаться с окружающими через гугловский переводчик. А они, окружающие, были настроены на общение, и, хотя наш способ коммуникации оставлял желать лучшего, я узнал, что владелец Casa de Angola — по совместительству профессиональный фотограф и это его работы украшают стены заведения. Один из завсегдатаев оказался «un angolais-congolais», то есть ангольцем, прожившим долгое время в Конго; он говорил по-французски, что было очень кстати, так как сомнительные переводы Гугла уже успели внести немало путаницы в нашу беседу с фотографом-ресторатором. Например, мне казалось, что тот пытается продать мне свой альбом фотографий Луанды. Фотографии, надо сказать, были замечательные, и я готов был купить у него этот альбом, но, не желая сойти за простофилю, решил для начала поторговаться. Он же, как выяснилось, когда в роли переводчика выступил «angolais-congolais», имел в виду ровно противоположное: альбом этот не продается, так как существует в единственном экземпляре; фотографу просто захотелось показать мне свои работы. Все они — и владелец ресторана, и анголец-конголезец, и остальные присутствующие — были так по-африкански радушны, и само местечко было таким уютным, что я просидел там почти четыре часа, для приличия заказывая то еще одну чашку кофе, то еще одну бутылку пива.

Кульминацией моего «гастротура» по африканским ресторанам Лиссабона можно считать встречу с модным ангольским прозаиком Онджаки, автором нашумевшего романа «Прозрачный город». Я не читал этот роман, зато читал его раннюю повесть «Бабушка Девятнадцать и советский секрет»; она показалась мне живой и трогательной, как бывают трогательны вещи, написанные совсем молодым человеком. Теперь же передо мной сидел солидный мужчина средних лет — мой ровесник. Для красного словца можно было бы приврать, что наша встреча в ангольском ресторанчике на окраине Лиссабона была случайной. Но это, конечно, не так: нас заочно познакомила Мааза. В отличие от фотографа-ресторатора Онджаки в совершенстве владел английским; если бы не легкий акцент, его вполне можно было бы принять за выходца из ЮАР. «У вас в Луанде все так здорово говорят по-английски?» — «Вы слишком добры, я говорю еле-еле», — обмен дежурными любезностями. Шапка африканских волос, распрямленных до мягкой курчавости и собранных в пучок; руки, оплетенные всевозможными фенечками и слейв-браслетами. Расходящее косоглазие, придающее взгляду рассеянную задумчивость — писателю к лицу. Но, как только открывает рот, отрешенно-задумчивый образ тотчас сменяется другим: он словоохотлив, обаятелен и вполне от мира сего. Разговоры обычные — политика, перемывание косточек коллегам по литературному цеху. Онджаки — уроженец Луанды, но по манере держаться скорее европеец, чем африканец. На фотографиях он, мулат, куда больше похож на африканца, чем в жизни. Как будто все фотографии специально затемнены. Или в Луанде у него другое обличье? «В Анголе обычная жизнь всегда готова посрамить писателя с его вымыслами, даже если он обладает самой богатой фантазией на свете». И немного погодя: «Это не я придумал, это — из Луандину Виейры»[367].

На обед я заказал калулу с говядиной, бобы в пальмовом масле и фунж — мне принесли порцию на троих. «Хороший выбор, — одобрил Онджаки. — Но вообще из ангольского меню всегда лучше выбирать блюда на букву „м“: моамба, муфете, маниок, маис, массанго[368], массамбала[369]. Это наша основная еда. Берите все, что на „м“, не прогадаете».

В калулу было много окры, что придавало соусу клейкую консистенцию. Как я уже говорил, в Африке эту консистенцию очень ценят и потому широко используют все, с помощью чего ее можно получить — окру, молохею, листья баобаба, семена огбоно. Целый список ингредиентов, делающих соусы «сопливыми». Самый популярный из этих продуктов — окра, она же гомбо, бамия, канджа, нкрума, кьябу. В африканских кухнях она повсеместна, как арахисовая паста (которую в Анголе называют «жингуба»). Сколько стран, столько рецептов. Я люблю сенегальский суп «канджа», а еще больше — ганский суп из окры («okro-soup») с крабами и белыми баклажанами («садовыми яйцами»). Восхитительно вкусное и сытное блюдо, которое невозможно съесть не перепачкавшись. Это одно из моих любимых африканских блюд, да что там, одно из любимых вообще; оно для меня в той же категории, что и пельмени: мог бы есть это три раза в день и семь дней в неделю (жаль, что домашние не разделяют моих восторгов). Так вот, ангольское калулу напомнило мне ганский окро-суп. И Луанда на настенных фотографиях тотчас превратилась в Кейп-Кост, столицу Центрального региона Ганы, где я жил почти десять лет назад… Как известно, этническая пища — самый простой и действенный способ мысленно перенестись за тридевять земель. Туда, где никогда не бывал, или, наоборот, туда, где родился и вырос, жил и любил, но куда уже не чаешь вернуться.

10. Кенийская кухня