Африканский роман

«Вчера мы очень много работали и поэтому не смогли прийти на собрание», – заступился за переводчицу непредсказуемый преподаватель. Шеф бросил на него из подлобья мимолётный взгляд. «Вы, как я погляжу, взяли шефство над переводчицей?» – шутливо спросил Илья Борисович. «Ну… да…» – промычал в ответ Иван Иваныч. «Я вполне самостоятельная единица!» – вспылила Лариса. Пропустив мимо ушей её слова, шеф помрачнел и изменил тон на противоположный: «Иван Иванович, я от всей души приветствую вашу инициативу. Не останавливайтесь на полпути. Я уверен, что начинающей переводчице есть чему поучиться у толкового педагога. Засим разрешите откланяться. Извините, дела». «Что это значит? – я вас спрашиваю», – вскинулась Лариса, когда шеф миссии скрылся из поля зрения. «Ничего плохого не значит. Я только хотел вам помочь». Лариса собралась было ответить на одолжение остротой, уже сложила губки бантиком – и вдруг за спиной Иван Иваныча увидела неугомонного Мориса.

«Какая же я всё-таки неблагодарная свинья», – осудила себя самокритичная девушка, выразила благодарность добросердечному мужчине и поспешила вернуться в притягательный мир перевода. Размеренный трудовой ритм был нарушен единственный раз – из-за непереносимого любовника. «Бывшего любовника», – разорвала связь униженная девушка. В течение нескольких минут она терпела на затылке его надоедливый взгляд. В конце концов не вытерпела и развернулась к практиканту всем телом. «Vous dites?» [65] – убийственным тоном спросила девушка. «C’était votre chef, n’estce pas?» [66] – вращая глазами, спросил Морис. «Certainement» [67] , – удостоверила Лариса. «Qu’est-ce qu’il voulait?» [68] – допрашивал брошенный любовник. «Il voulait m’embrasser» [69] , – выпалила греховодница. «Et vous?» [70] – сжал зубы африканец. «Et moi, j’ai refusé de lui obéir» [71] , – миролюбиво выговорила девушка. «A qui? A votre chef?» [72] – ошалел алжирский практикант.

Ларисе стало смешно до слёз, но она прикинула в уме – и удовольствовалась выразительным взглядом. «До чего ты смешон. И что я в тебе нашла?» – издевательским тоном произнесла девушка. «Vous dites?» [73] – нахохлился африканец. «Ce n’est rien» [74] , – хмыкнула Лариса, собрала свои вещи – и отправилась на прогулку в горы. По утвердившейся традиции променад привёл её в норму, девушка почувствовала прилив энергии и, напевая «A toi…» [75] , с новыми идеями повернула домой.

По дороге ей попытались-таки испортить настроение. Когда Лариса достигла первого этажа, на её пути стала старшая переводчица. «Сумасшедшая!» – закричала Земфира Наумовна – и, как циркуль, раздвинула ноги. Но Ларису не так-то просто было вывести из себя. Сделав вид, что ничего неординарного не произошло, она обогнула злоречивую женщину и с песней Дассена вошла в новую жизнь.

Из прихожей хорошо просматривался Иван Иваныч, который корпел над учебниками. Лариса обезоруживающе взглянула на трудоголика и вторично поблагодарила за участие. Усиленно раскинула мозгами и добавила в той же тональности: «У меня возникли проблемы с переводом. Не мешало бы разобраться в телевизионных премудростях». «Рад помочь», – душевно пообещал Иван Иваныч. «Может быть, прямо сейчас и начнём?» – предложила обнаглевшая переводчица. «Конечно, конечно», – расчувствовался преподаватель.

Тридцати минут хватило воспрянувшей духом девушке, чтобы переодеться, перекусить и приспособиться к собеседнику. «Напрасно вы отказываетесь от столовой, – пожурил переводчицу старший товарищ. – У мусье Мустаки очень хорошо поставлено дело». «Завтра же и начну», – неожиданно послушалась неподатливая девушка. Плавая в диодах, триодах и катодах, Лариса искала спасательный круг, за который можно было бы удержаться. Поразмыслив, она надумала выплыть с помощью химии, в которой очень прилично разбиралась.

«А почему вы преподаёте стажёрам химию? Они её разве не проходили в школе?» – наметила тему хитроумная девушка.

«Представьте себе, нет, – оседлал любимого конька словоохотливый педагог. – Я вам уже говорил, что наши стажёры – самые грамотные. Но вот химию они совсем не знают. Они даже никогда не слышали про таблицу Менделеева».

«Я на собственном опыте убедилась в том, что телевизионная наука – самая сложная», – потрафила преподавателю переводчица.

«Это смотря для кого, – честно признался правдолюбец. – Морис, например (он запнулся на один миг), предпочитает иметь дело с блоками. Посмотрел, как я вожусь с ламповыми радиоприёмниками, – и схватился за голову: «Мусье Иван, вузэтфу! [76] Это тёмный лес».

«В Алжире хорошее телевидение: французские фильмы показывают. Но у нас, конечно, лучше», – не преминула вставить идейная девушка.

«Вы, Ларисочка, ещё молоденькая и плохо знаете жизнь, – начал издалека Иван Иваныч. – У нас, конечно, хорошее телевидение, но в Америке намного лучше».