Африканский роман

Илья Борисович не скрывал благодушного настроя.

«Я вижу, у вас хорошее настроение», – закинул удочку Иван Иваныч.

«Есть причина, – раскрыл секрет Илья Борисович. – У Татьяны Игоревны сегодня день рождения. От её имени приглашаю всех отпраздновать это – в некотором роде – замечательное событие. Застолье состоится в наших скромных апартаментах. Начало в семь часов».

Шеф немного потянул со следующим откровением:

«Сегодня также стало известно, что с наступлением африканской жары все наши жёны вместе с детьми вернутся домой, и в миссии, я надеюсь, возобладают мир и спокойствие».

«Баба с воза – кобыле легче», – прокомментировал Иван Иваныч.

«Pardon… au revoir» [144] , – отбыл наказание Нуридин.

«Оревуар, дружок, – на смешанном языке попрощался Илья Борисович. – Он что – один за всех старается?» – полюбопытствовал шеф, когда провинившийся стажёр был отпущен на все четыре стороны.

«Что-то в этом роде», – замял разговор Иван Иваныч.

«Пусть будет по-вашему, – уступил Илья Борисович. – Итак, не забудьте: милости просим на день рождения».

Расшалившийся шеф помахал носовым платком спевшемуся дуэту, отдал честь – и отправился восвояси.

«А ты куда, милая? – Иван Иваныч притормозил разбежавшуюся девушку. – Нет уж, погоди, голубушка. Нам надо погутарить».

«О чём?» – споткнулась о порог Лариса.

«О тебе, обо мне, о нашей совместной работе».

«Чего вы от меня хотите?» – напрямик спросила переводчица.

«Чтобы ты прекратила шуры-муры, перестала со всеми ругаться, усидчиво работала – и тогда в следующем году мы переберёмся в столицу».

«Вы сами себе противоречите, Иван Иваныч, – раззадорилась острячка. – Одно из двух: либо ругаться, либо шуры-муры».

Девушка упёрла руки в бока – и рассыпалась соловьиной трелью. Мужчина заглянул ей в рот, утёр сальные губы и прилежно замурлыкал, поддерживая весёлую компанию. Ларисе несколько полегчало, когда она высмеяла накопившуюся в сердце боль.

«Всё», – отвесила низкий поклон игривая переводчица.

«Как бы мы с вами… работали, если бы вы… подчинились», – раскрыл душу Иван Иваныч.

«А если не подчинюсь?» – поинтересовалась девушка.

«Тогда придётся принимать меры», – без околичностей ответил мужчина.

«Например, объявить меня сумасшедшей?» – уточнила Лариса.

«И это не исключено», – выложил козырь Иван Иваныч.

«А судьи кто?» – помянула девушка вечно живого Чацкого.

«Да уж какие есть», – посетовал на жизнь Иван Иваныч.

Лариса не совладала с собой – и снова залилась смехом.

«Весёлая ты девица! – восхитился не старый ещё мужчина. – Ну чего тебе стоит? Ну подчинись, пожалуйста».

Лариса хохотала до колик в животе. Уловив особые признаки, отдышалась, чтобы не подорвать здоровье.

«Я попробую», – снизошла к карьеристу сердобольная девушка.

«Вот и ладненько, – перевёл дух Иван Иваныч. – И когда же мы начнём?»

«Начнём эксперимент на дне рождения, – приказала переводчица. – А сейчас я иду в горы. Хотите со мной?»

«…Горы? Какие теперь горы? – замешкался с ответом преподаватель. – А я ведь тоже был молодой и отчаянный…»

Васильки в глазах Иван Иваныча покрыла роса, а рассудок затуманили грёзы и мечтания. Но… через минуту туман рассеялся, влага испарилась, синий взгляд стал сухим и предельно ясным.

«Встретимся на дне рождения?» – заискивающе спросил преподаватель и, получив обнадёживающий ответ, бросился в погоню за карьерой.

«А ведь он, пожалуй, прав, – посетила девушку крамольная мысль. – Из нас двоих точно кто-то сумасшедший: или я, или он».

Взвесив все доводы, Лариса выбросила тяжкую мысль из легковесной головки – и отправилась на поиски невероятных приключений. Ни в опустевшем Центре, ни в сиротливых горах она не нашла ничего примечательного – и загадала о дне рождения.

Нарушив регламент, девушка прибыла на сабантуй раньше заявленного часа. Оторвав от сердца привезённые из Москвы «Climat» [145] , она передала пахучую жидкость в заскорузлые руки Татьяны Игоревны. Та протёрла флакон бумажной салфеткой и выставила ценный экспонат для публичного рассмотрения.

«Сава?!» [146] – перекричала музыку блёклая хозяйка дома.

Блистательная гостья царственно взглянула на вопиющую серость и одарила её голливудской улыбкой.

Спору нет, поработавшая над собой девушка была сказочно хороша, и все немногочисленные мужчины смотрели на неё как заворожённые. В отличие от сильного, слабый пол отнёсся к чаровнице предвзято и неприязненно.