Африканское сафари

Около полудня пошел дождь. Я снял рубашку, завернул в нее дробовик и прислонил ружье к стволу куста.

Дождь был достаточно сильный, он шел уже второй час, но ничего не происходило. Время от времени я осматривал в бинокль крону дерева, стараясь оберегать оптику от падающих капель. Людоеда — как не бывало. После пяти часов вечера я услышал осторожный свист. Вернулся Джума.

— Что с Панго? — спросил я.

— Доктор зашил рану и сделал несколько уколов, — сказал следопыт, — Через три дня приедет, посмотрит снова. Панго остался в деревне и ждет нашего возвращения. Разрешение от Гидеона лежит в машине, — Через минуту Джума добавил: — Мне кажется, здесь будет тихо. Это очень хитрая сволочь. Она больше не придет. Придется нам что-то делать с маленькой Наотой.

Для очистки совести мы решили остаться у дерева до наступления темноты и лишь потом отнести мертвое тело в деревню.

Начало темнеть. Я подумал, что лучше переменить оружие и взять крупнокалиберный карабин. Чем гуще становилась темнота, тем больше я сомневался в убойной силе дробовика.

— Пойдем, — сказал я, и мы потихоньку начали выбираться из укрытия.

В эту минуту Джума застыл и, выпучив глаза, уставило куда-то мне за спину. Я быстро обернулся, вскинул дробовик и увидел в двадцати шагах от себя леопарда, исчезающего в густых зарослях. Выстрелить я не успел.

— Бвана, это была она, — возбужденно прошептал Джума, — Убегая, она прихрамывала. Она знала, что мы здесь. Ползла к нам с подветренной стороны. Сдается мне, она более опасна, чем мы думали.

Мы подождали полной темноты, но ничего не произошло. Решили оставить тело ребенка на дереве и рано утром вновь вернуться сюда, соблюдая максимальную осторожность.

Мы переночевали в деревне, а в половине четвертой опять заняли позицию под кустом с обрезанными ветками. Сидели до рассвета, но не заметили поблизости ни малейшего движения. В восемь часов Джума забрался на дерево и снял тело мертвой девочки.

Несчастная мать и другие женщины в деревне плакали навзрыд. Окоток благодарил нас за то, что мы нашли тело Наоты, теперь можно было предать его земле. Он также попросил нас остаться, хотя бы до окончания траурного обряда. Мы не могли ему отказать. Сразу после похорон, сославшись на ранение Панго, мы уехали в свой лагерь.

— Бвана, где вы были? Я за вас беспокоился! — закричал Кауки, — Ты только посмотри на Панго! Этот увалень едва может вылезать из машины, а ты берешь его на охоту на людоеда. Глянь — он вот-вот расплачется. А Джума, тот совсем не моется и воняет, как гиена. Он к тебе приведет грифов, бвана. Ну и общество!

Кауки частенько разыгрывает и подкалывает людей, но мы знаем характер нашего старого добряка повара — это его способ выразить радость, что мы живы.

— Хватит нести чепуху! Лучше посмотри, как леопард разукрасил плечо Панго. Мы чертовски голодны! Приготовь что-нибудь поесть. А я пока приму душ, чтобы не вонять, как ты говоришь.

Я забрался в свою палатку. Оттуда было хорошо слышно, как Кауки проклинает всех леопардов в Танзании. Он искренне любит следопытов и его шутки в их адрес — обязательная часть жизни в лагере.

Я привел себя в порядок. На сытый желудок, да еще когда я надел чистую рубашку, мир вокруг стал казаться немного лучше. Единственное, что меня беспокоило, — это ушедший от нас людоед. Смертельная опасность продолжала грозить обитателям деревень. С этими невеселыми мыслями я уснул.

На следующий день после завтрака я пошел посмотреть, как там Панго. Он сидел со всеми у костра и о чем-то оживленно рассказывал. Чувствовал он себя хорошо.

— Я направляюсь в деревню за козой, необходимо начать прикармливать людоедку. Кто поедет со мной?

Все хотели ехать, но это было уже чересчур. Больше всех канючил Кауки:

— Бвана, возьми меня! Я давно уже никуда не ездил с тобой.

— Хорошая идея. Заодно пробежишься, глядишь — кило лишнего веса скинешь, — согласился я.

— Спасибо, бвана. Я не Панго и никому не позволю отгрызать от себя куски мяса. Я исконный житель буша с берегов озера Виктория и эту людоедку, если будет нужно, задушу собственными руками, — страшно вращал глазами Кауки, забираясь в кузов джипа.

Мне не пришлось покупать козу. Окоток просто отдал нам ее. Мы поехали к злополучному дереву. Из козы получилось пять кусков приманки. Внутренности пошли на создание искусственного следа, ведущего к дереву. Одну приманку я решил повесить в кроне акации. При этом не обошлось без сложностей.

— Бвана, я так высоко не залезу, — пробормотал Кауки.

— Ну хотя бы попробуй. Ты всегда кричал, что Панго ничего не умеет. Ты бы видел, как он легко взбирается на гораздо более высокие деревья. Ты ведь человек буша!

У меня создалось впечатление, что Кауки лез на дерево первый раз в жизни.

— Вообще, возле озера Виктория растут какие-нибудь деревья? Или вы их спалили вместе с ароматной смолой? — принялся я подшучивать над поваром.

— Знаешь, бвана, у нас растут небольшие деревья. Большие мы давно срубили, и вместо леса у нас рисовое поле.

Повар попытался взобраться еще выше, но, когда стал поворачиваться на ветке, потерял равновесие и упал на землю словно мешок картошки.