Афродита из Корал-Бэй

Оттого, что она встретила кого-то, с кем ей было уютно, легко, вовсе не означает, что Рич тоже так чувствует. Или, даже если и чувствует, это для него не является чем-то особенным. Вероятно, есть много женщин в городе, с кем ему приятно проводить время. Эдакие бизнес-леди, с кем он мог бы обсуждать текущие дела. Подходящие для важных встреч. Светские.

Кола начала превращаться в отвратительную ушную серу.

— Мы вместе проводили дни, — сказал Рич. — Мы вместе ели. Мы пару раз целовались. Так что с вашей стороны нет ничего неразумного, чтобы спросить себя, кем же мы являемся друг для друга, Мила.

Он говорит так, словно увольняет работника. Безучастно. Официально. Сдержанно. Да, сейчас перед ней Ричард-босс, но до чего же обидно это слушать. А он продолжал говорить:

— Нас с вами потянуло друг к другу. Было бы глупо притворяться, что этого не было. Но физическая тяга не обязательно ведет к хорошему результату.

Мила замерла.

— Вы хотите сказать, что это я не подхожу?

— Я не это сказал. Но вы не можете не признать, что вы так же не уживетесь в моей среде, как я в вашей.

— В мою среду вы вписались просто прекрасно. — Или так она думала.

— Новые ощущения долго не продлятся.

— Вам ведь нравится здесь?

— Я не говорил, что мне не нравится. Я сказал, что чужой в вашей среде.

— Вы не успели привыкнуть.

Как трудно защищать сердце, которое болит.

Рич вздохнул:

— Мила, я приехал сюда исключительно потому, что мне была необходима информация…

— А на самом деле почему вы приехали?

Он так внимательно посмотрел на нее, что на переносице залегли складки. Затем подался вперед и с тяжелым вздохом произнес:

— Правительство хочет забрать прибрежную полосу из владений Уорду.

— Почему?

— Правительство хочет получить от этого района как можно больше выгоды и устранить помехи, мешающие развитию туризма.

«Помехи» в виде владения Досонов, которые защищают район, ограничивают доступ в него.

— Морской парк Всемирного наследия — это огромные площади, — продолжал он. — Правительство хочет, чтобы как можно больше людей это увидели. Но до сих пор у чиновников были связаны руки.

— Что же изменилось сейчас?

— Аренда Уорду на пятьдесят лет кончается. И они вправе заново пересмотреть границы по своему усмотрению.

— А переоформление границ нанесет ущерб?

— Условия новой аренды сделают почти невозможным получить достаточный доход с этой земли… без прибрежной полосы.

Она, наверное, еще не пришла в себя после сна.

— Какое отношение имеет прибрежный участок к доходности Уорду?

— Каждый, кто имеет бизнес в Корал-Бэй, платит процент в «Весткорпорейшн» за эту возможность. Туризм позволяет Уорду существовать вот уже много лет.

Ее словно облили дегтем. Мила бессильно откинулась на спинку дивана. Вот почему Досоны сопротивлялись появлению девелоперов в Корал-Бэй.

— Значит… вы защищали не риф, — прошептала она. — Вы защищали свои доходы?

— Мила, «Весткорпорейшн» — это бизнес. А Уорду всего лишь один из холдингов среди трех десятков других.

Она отодвинула пустую тарелку.

— Вы поэтому появились здесь? Подсчитать доходы? О боже! Процент от ренты моего жилища, вероятно, тоже поступает к вам. Что же вы не сказали, что это была проверка?

— Мила…

Она вскочила. Желудок яростно запротестовал от смеси вишни, густого супа из моллюсков, красного вина… вкупе с ее полной глупостью. Все это грозило кончиться унизительной сценой.

— Простите, мне нужно…

Рич не успел даже встать, как она пересекла комнату и направилась в спальню. Очутившись в просторной ванной, примыкающей к спальне, Мила нагнулась над раковиной и ухватилась за края — ее вот-вот вырвет. Но тошнота прошла, и она обтерла лицо и шею мокрым полотенцем, приходя в себя.

Не в первый раз синестезия провоцировала тошноту, когда смешивался настоящий вкус и воображаемый.

Она стояла, опершись о мраморный туалетный столик, и прижимала полотенце к закрытым глазам.

Какая же она глупая. От береговой полосы, от рифа ему нужен исключительно доход.

«Весткорпорейшн» — это бизнес… Он так и заявил.

Он намекал на это несколько раз, но она его не услышала. Просто их с Ричем жизни устроены по-разному. Она не вправе судить его за это, так же как он не может судить ее синестезию.

Нельзя считать его плохим человеком лишь потому, что он получает процент от владельцев кафе, парка развлечений и прогулочных лодок со стеклянным дном.

Просто он не благородный рыцарь, не защитник ее рифа.

Ей самой придется продолжать быть этим рыцарем.

Мила вытерла лицо, похлопала себя по щекам, чтобы вернуть хоть немного румянца, и выключила модные светильники. Она вошла в спальню, где недавно спала, уютно свернувшись на кровати Рича, где белье было пропитано его запахом, и где подумала, что здорово было бы остаться здесь навсегда. Сейчас те мгновения казались фантазией, как и прошедшие несколько дней.

Мила споткнулась и чуть не опрокинула стул у рабочего стола Рича. Она поставила стул на место и поправила бумаги, которые рассыпались по столу. Взгляд задержался на страницах, выпавши из папки.

Слова «Корал-Бэй» мгновенно ее насторожили. Она оглянулась — рядом никого — и словно преступник взяла первую страницу.