Афродита из Корал-Бэй

Она пошевелилась, и только. Рич смотрел на нее, спящую. Когда еще появится такая возможность? Мила свернулась клубочком слева на краю широченной кровати, словно знала, что кровать не ее, и пыталась занять как можно меньше места. Или как можно меньше касаться того, что ей не принадлежит. Кто знает, какие чувства породило у нее прикосновение шелковых простыней к телу? Но она спала, обхватив его подушку. Сделала бы она это, если бы хоть в малейшей степени ей было неуютно?

Рич протянул руку и убрал влажный завиток волос с ее щеки. Мила снова пошевелилась и зарылась лицом в подушку. Ему ужасно захотелось превратиться в эту подушку… вдыхать запах Милы, пока не испарится, не исчезнет из его жизни, как вскоре исчезнет Корал-Бэй.

Он легонько тронул ее за плечо.

— Мила, просыпайтесь.

Она задвигалась, глаза заморгали, открылись и засияли неповторимым зеленым светом. Она не совсем понимала, где находится.

— Как спалось? — спросил он.

Она села, прижимая к себе одеяло, вся такая сонная и сексуальная.

Он взглянул на свою кровать, на Милу в этой кровати. Он хотел… видеть ее там постоянно.

Но хотеть не всегда значит иметь.

— У Дамо через полчаса будет готов обед, — сказал он. — Хотите умыться?

— Да… простите. Я думала, что только подремлю…

— Не извиняйтесь. После сегодняшнего дня вам необходим отдых. Жду вас на палубе.

Он ушел, а она осталась в его гигантской кровати. Рич отправился в камбуз, где не знал, чем себя занять, — ведь там все было уже приготовлено. Он приподнял прозрачную крышку на кастрюле с дымящимся ризотто, а когда Дамо недовольно крякнул, пошел на корму и стал откупоривать бутылку красного вина.

— Ночью еще красивее, — раздался сзади голос.

Рич обвел взглядом палубу. Верхнее освещение доставало до дальних уголков и бросало тени на перила и белые поверхности кат-балки.

— Я не всегда это ценю, — произнес он.

— Такова человеческая натура, — прошептала Мила.

Но к Миле это не относится — она способна каждый день ценить красоту.

— Чем так вкусно пахнет?

— Сегодня в меню никаких лангустов, — заверил Рич. — Ризотто с чем-то… Как вы относитесь к рису?

Она подумала и сказала:

— Он противоречивый.

— А моллюски?

— Капризные, — моментально ответила Мила. — Я уверена, что они запротестуют, что бы из них ни приготовили.

— Но вы ведь их едите? — улыбнулся он, вспомнив совместное поедание устриц.

— Честно? После сегодняшней работы я с радостью съем даже подушки с вашего красивого дивана.

Она засмеялась, а он наслаждался этим звуком. Потому что он в последний раз слышит ее смех.

Рич усадил ее на диван и налил мерло в два бокала. Мила поднесла бокал к носу и на секунду закрыла глаза.

Он сел вместе с ней за низкий столик на полукруглый диван и стал медленно потягивать вино.

Они поговорили о дюгонях, о результатах исследования, о том, что они означают для популяции дюгоней в этом районе. Говорили о мальках кораллов, которые они с Милой собрали, и о том, как легко может пропасть весь собранный запас, — один сильный шторм, который вырубит подачу электричества, или остановка генератора Стива Донаху, когда температура в холодильнике сравняется с комнатной. Они говорили о двух смелых моряках, которые отправились в море на плохо подготовленной лодке, и их относило все дальше от Австралии теплым океанским течением Леуин, пока их не спасли.

Она умела слушать, а не только рассказывать сама, и ее истории всегда были интересны. Вероятно, это последняя возможность им поговорить, и Рич старался, чтобы разговор вела она.

Лишь бы продолжала говорить, а иначе ему придется начать тот разговор, которого он страшился.

— Простите, — сказала Мила, доев последний кусочек тропического фрукта. — Я вас до смерти заговорила.

— Мне нравится слушать вас. К тому же у меня это последний шанс.

Мила сдвинула брови и смотрела на него, явно не понимая.

— Последний шанс чего?

— Услышать ваши рассказы. Поучиться у вас. Все, что мне необходимо, я выяснил, так что нет больше причин возвращаться в Корал-Бэй.

Да нет, есть причины. Конечно, есть. Есть Уорду, есть планы по застройке, и есть Мила. Одной ее достаточно, чтобы завлечь его обратно. Хотя он не вернется.

— Совсем нет причин? — спросила она.

Он пожал плечами, но эта видимая бесстрастность дорого ему обошлась.

— Я получил то, за чем приехал.

На ее покрасневшем лице отразилось все сразу: и замешательство, и печаль, и разочарование.

— А как же Уорду?

Обидеть это нежное создание, все равно что выстрелить из подводного ружья в яркую рыбку, которая плавает около рифа по своим делам и никому не мешает.

Но он должен набраться храбрости — и честности — и поступить правильно с Милой.

Он хочет остаться в ее воспоминаниях хорошим человеком. Хотя и не заслуживает этого.

— Мила, послушайте…

— Я знаю, что вы ничем мне не обязаны, что я немногим больше, чем…

«Развлечение».

Хотя ставший уже привычным сладкий вкус колы в горле говорил другое.