Агафон с Большой Волги

- А кто шпагатину вздумал обстригнуть? - с досадой спросила Тамара, забыв, что она первая проковыряла дырку. И другая виновница не откликнулась...

За какой-то час ловкие девичьи руки превратили хоромину Пальцева в отличную, блиставшую чистотой столовую. Появились плошки с цветами, перенесенные из общежития и от Насти, согласившейся помочь девушкам в стряпне и хозяйственном руководстве.

Агафон пытался было помогать Архипу в устройстве плиты, но его оттеснили Тамара и Настя. Как более опытные, они сами таскали глину и месили ее в старом деревянном корыте. Кирпичную грудку сложили быстро и вмазали привезенную с фермы плиту. Еще до заката солнца печку успели просушить и несколько раз легонько протопили.

Вечером девушки пригласили Агафона на ужин. Когда он вошел в столовую, на раскаленной докрасна плите в кастрюлях кипел и пенился розовым цветом ароматный борщ, на противне румяно потрескивала жиром аппетитно поджаренная картошка. Агафону наложили в большую тарелку оладий и пригласили к столу.

У плиты орудовала Анастасия Панкратовна как главная стряпуха; ей помогала высокая, в белом халате, раскрасневшаяся, похожая своей солидностью на доктора, быстрая и энергичная Тамара. Остальные девушки, пришедшие на первый коллективный ужин, разительно переменились. Сбросив надоевшие за долгую зиму ватники, приоделись в легкие платья, розовенькие, цветастые кофточки, переднички, весело щебетали вокруг расставленных столов. Агафон даже себе бы не признался, что любуется ими.

Вот за таким пиршеством, среди многоликого девичьего цветника и застал его Захар Пальцев. Подъезжая к усадьбе на коне верхом, он еще издалека заметил движение фигур на застекленной веранде, густо валивший из трубы дым и пришпорил коня. Спрыгнув с седла, он захлестнул поводья за коновязь и торопливо вбежал в свой бывший кабинет. Увидев все, что тут творилось, он вытаращил круглые глаза; обветренное лицо, казалось, еще больше побурело и налилось темной кровью. Перед ним на самом почетном месте, выставив деревянную ногу, с блаженной улыбкой на сморщенном, подобревшем от вина лице сидел Архип Матвеевич и неловко держал обрубками пальцев вилку с насаженным на конце пучком соленой капусты.

- Ой, Захар Петрович, родной вы наш человек! - подбегая к управляющему и всплескивая испачканными в муке руками, радостно закричала Тамара. - Спасибо-то вам от всех нас какое! Чем вас благодарить-то, я даже не знаю и словечков таких не найду! Девчата, живо место Захару Петровичу! Я ему сейчас, самых горяченьких оладышков подкину. Тетя Настя, родненькая, подлей еще маслица. Девочки, кричите "ура"! Качнем Захара Петровича и расцелуем его в порядке очереди!..

Тамара вытерла свои яркие, масленисто блестевшие губы и решительно направилась к обалдевшему от общего крика и начавшему отступать к двери Пальцеву.

- Да вы что здесь, спятили, по всей вероятности? - продолжая отходить к порогу, растерянно бормотал управляющий, совершенно не понимая, что происходит в его кабинете.

- От радости, Захар Петрович, от радости! - выступая вперед, говорила Настя. - Уж девчонки наши так намаялись, уж так намыкались без столовки-то. Поневоле "ура" закричишь! Орите, девчата, шибче!

Доярки, телятницы, птичницы так старались, что Пальцев закрыл уши и выкатился на улицу. Немного опомнившись, подошел к окну и, постучав черенком нагайки о раму, крикнул:

- Чертыковцев! Иди сюда ко мне, Чертыковцев! - погрозил Тамаре плеткой и исчез за углом.

- Это чего же он так рассердился? - недоуменно поглядывая на притихших девушек, спросила Настя.

- Ну, девчата, держитесь, - поднявшись со своего места, сказал Агафон. - В случае чего, не поминайте лихом, на погибель иду.

- А что такое? В чем дело? - раздались удивленные голоса.

- После объясню, если жив останусь.

Ему вдруг приятно и весело стало от фокуса, который он выкинул. Озорно, как когда-то, бесшабашно подмигнул девушкам, усмехнулся и так с этой застывшей на лице усмешкой вошел в контору, где из угла в угол бегал разъяренный управляющий.

- Может, ты мне объяснишь? - хлестнув по столу плеткой, спросил он. Голос его хрипло срывался, словно в горле у него перелопались все связки. - Это же бандитство! - глотая буквы, выкрикивал Пальцев. - Кто посмел?! Кто? Я тебя спрашиваю! - размахивая плеткой, налетел он на Агафона.

- Как кто? Вы же сами сегодня распорядились, Захар Петрович, - не моргнув глазом, ответил Агафон.

- Я-а-а?! - Пальцев смешно раскрыл усатые губы и замер на месте. Это уже было сверх всякой меры.

- Ну как же! Меня же утром благодарили за то, что я вас надоумил, жалели, что раньше не пришла в голову такая мудрая мысль...

Кончики усов Захара Петровича дрогнули и поползли к ушам.

- Нет! Он за дурака меня считает или сам совсем дурак набитый! беспомощно ворочая кудлатой головой, словно ища свидетелей, вопил управляющий.

- Ну, знаете, Захар Петрович, сами не додумались, не смикитили, как вы изволили выразиться, и меня же оскорбляете! Это уже нечестно, товарищ Пальцев, непорядочно, - всеми силами стараясь быть спокойным, заявил Агафон.