Агами

И как всё сладилось: вот в полисах люди хорошие — новые поселенцы и интегрированные из коренного населения. А вот пенитенциарный кластер «Печора», тут плохие — неинтегрированные коренные и преступные из новых. Система. Живи и радуйся, главное — не сломай.

Зайцев встал из-за стола, расправил широкие плечи, но не очень выпятил грудь, оставив спину чуть ссутуленной, затем предупредительно наклонил голову и пошёл к гостям.

Один из вошедших стоял впереди. Высокий, поджарый, с чуть покатыми плечами опытного рукопашного бойца. Лицо его было молодо и диссонировало с пугающе мощным силуэтом. Сложно было совместить это, и Арсений Иванович несколько раз рефлекторно перевёл взгляд с лица на подчёркнутую тонким свитером рельефную грудь мужчины напротив.

— Старший лейтенант Сидоров, — небрежно представился тот.

— Арсений Иванович, — ответил Зайцев, ощутив глубинной чуйкой опытного надзирателя, что звания своего этому молодому офицеру УПБ лучше не называть.

— Александров. Можно по имени, Вадим, — представился второй.

Ростом ниже, много старше Сидорова, худощав. Сильный, вот этот сильный по-настоящему.

А потом началось. Интересовали Сидорова — а старшим оказался в паре он — три арестанта: Огородников, Берман и его помощник Петров — известный всей колонии мастер на все руки Иваныч.

Огородникова Сидоров приказал «подготовить к допросу». На вежливые намёки Арсения Ивановича об оперативных рисках, о сложной обстановке в колонии, о том, каких трудов стоило внедрение агентуры влияния в окружение вора в законе Паши Старого, старший лейтенант Сидоров ответил кратко:

— Не справляешься ты с оперативной работой, так и доложим. Воров каких-то расплодил в законе.

Арсений Иванович приказ выполнил, но заму своему дал понять, что усердствовать операм не надо. Кровь пусть будет, и синяки тоже, в общем, вид создать. Но не ломать. Так и сделали, а потом закрыли вора в ШИЗО.

Но начал Сидоров с Бермана. Очень хотел именно его первым допросить. Работали с Берманом столичные в его, Арсения Ивановича, кабинете. Вечер, всю ночь с передыхами и на следующий день продолжили, пока не сломали. Крепко работали, силён старик оказался. Отмывать кабинет теперь надо, а может и перекрасить стены. Берман стонал, рычал.

Дал Сидоров команду и Иваныча к допросу подготовить, но у Зайцева не поднялась рука. Да и чуйка снова зашептала, что не надо. Приказал оставить пока в боксе у дежурной части. И не ошибся. Раскололи Бермана чекисты. Дал он им всё, что нужно было. Достали они свои коммуникаторы, переговорили с Новым центром, дали координаты, запросили группу, покинули кабинет, отказавшись от обеда. Сели в небольшой вертолёт, Сидоров за штурвалом, и улетели в Агами. Тут Арсений Иванович и достал бутылку припасённого коньяка.

Повезло Иванычу, Берман не отдал его под допрос. На себя взял всё. И Огородникову повезло. Надо сходить к нему, объяснить, кому он этим обязан. Лично сходить, иногда нужно только так, без заместителя. И за Берманом присмотреть.

Госбезопасность госбезопасностью, но чекисты прилетели и улетели, у них свои дела, они своими тропами ходят. А у него, полковника Зайцева, — свои.

Глава 15. Зона прибытия

Бесило, что летать на вертолёте можно здесь только по строго определённым маршрутам, точки посадки строго регламентированы. Даже не в каждой колонии можно приземлиться. Безопасность, чтоб её. Аналитики штабные боятся, что поселенцы пенитенциарного кластера могут вертолёт захватить. Есть, конечно, в этом резон, изоляция так изоляция. Не нужно здесь лишней техники.

Но всё равно хотелось быстрее найти этого Соколовского, не отпускала старшего лейтенанта Сидорова эта мысль. Найти и обезвредить. Доставить в Новый центр, доказать, что он, Игорь, лучший на курсе, а вовсе не этот, предавший, едва начав служить, рвущийся сейчас в Агами, чтобы свалить отсюда, из страны свалить, от конвенциального правительства, которое его вырастило и вскормило. Обучило, неизвестно зачем. По-хорошему, надо было остаться в той колонии и отработать ещё вора в законе Пашу Старого, к которому Соколовский внедрился, но задания не закончил, а точнее — предал интересы службы. Ушёл, сволочь, в побег с данными и техническими разработками профессора Бермана, всё упёр на самодельном хранилище каком-то допотопном.

Вообще, зачем они понадобились руководству, разработки эти? Системы псевдоаналоговой связи, бред какой-то. Ну установили осужденные несколько каналов примитивной внутрикластерной связи и пару внешних, закластерных. Что здесь страшного? Пусть себе говорят.

Игорь вспомнил, как пожилой опер на курсах по внутрикамерной работе рассказывал им о дорогах в изоляторах и крытых тюрьмах, о том, как зэки протягивают в вентиляциях нити и тянут по ним письма-малявы и разные мелкие посылки.

— Днём дороги не используются, — рассказывал тот пенсионер, — а ночью жизнь начинается, блатные посредством межкамерной связи в виде вышеописанных дорог обмениваются информацией, передают средства связи и прочие запрещённые предметы.