Агасфер. Чужое лицо

Расставшись с Демби, Агасфер направился в свою комнату, и, не раздеваясь, повалился на кровать. Закинул руки за голову и принялся размышлять. Думал он долго.

По заданию Разведывательного отделения Генерального штаба все время после поспешного отбытия из Петербурга Агасфер готовился жить среди японцев. Жить и, как всякий разведчик в глубоком тылу, наносить противнику ущерб. Узнавать и передавать на родину вражеские секреты. Он каждый день, каждую минуту готовился рисковать не только своей жизнью, но и жизнью своей Настеньки, а теперь еще и сына, Андрюшеньки. Нынче эта далекая неопределенность становилась реальностью.

Доверие врага нужно заслужить – а это никогда не было простым делом. «Запродавшись» по заданию своего руководства японскому резиденту еще в Иркутске, Агасфер, по сути, провалил все его приказы и поручения. Определив предателей в штабе командующего округом генерала Горемыкина, он не стал рекомендовать их японской резидентуре для вербовки. Не смог переступить через себя и жить с ощущением того, что по его воле и с его благословения предатели начали бы зарабатывать свои сребреники. Владивостокский японский резидент, называющий себя Танакой, во время встречи достаточно прозрачно намекнул ему, что догадывается об истинной причине «неудач и ошибок» Берга.

Агасфер знал, что если ему удастся попасть в Японию, то впереди его ждут многочисленные проверки на лояльность, тотальная слежка и наблюдение за каждым его шагом. Новые шефы будут скрупулезно оценивать и результативность нового агента.

Бергу доводилось слышать, что русская «охранка» ради внедрения в ряды политических противников своего агента изредка, но все же допускала крайние меры. Чтобы заслужить доверие будущих «товарищей», агентам разрешали осуществлять террористические акты и устранять порой довольно значительных персон.

Здесь, чтобы заработать «очки» на своей лояльности, ему просто ничего не надо было предпринимать. Ямада, найдя в тайге тайники, либо приведет в негодность оружие и провиант сам, либо со временем укажет схроны своим соотечественникам. Это было для Агасфера неприемлемым. И значит, у него оставался один-единственный выход.

Тяжело поднявшись, он взял ключ от закрытого до лучших времен фабричного цеха. Зашел в сумрачное помещение, огляделся: пожалуй, больше всего для последнего разговора с Ямадой подойдет конторка табельщика… Он сунул заряженный и со снятым предохранителем пистолет в верхний ящик стола, прикрыл его листом бумаги.

По молчаливому соглашению с Демби, Агасфер еще несколько дней назад организовал охрану территории фактории – сразу после визита команды Арцишевского. Он определил посты ближней и дальней охраны, составил график караулов, собрал весь мужской состав фактории и ознакомил рабочих, каторжников и их немногочисленную охрану с новой инструкцией.

Внешняя охрана лагеря была усилена: теперь заступали на караул не по двое, как раньше, а по трое – третий человек выполнял функции связного, и в случае появления вблизи японских разведчиков должен был немедленно поднять по тревоге дежурного по лагерю. О том, что вражеские лазутчики уже появились на острове и активно собирают нужную японскому командованию информацию, сообщил Арцишевский.

В случае неожиданного, но вполне допускаемого появления японских разведчиков вблизи фактории и во избежание возможных конфликтов с ними, караульным было категорически запрещено оказывать им даже малейшее сопротивление.

– Это в ваших же интересах! – внушал Агасфер недовольным караульным. – Судя по всему, японцы рассматривают партизан и народное ополчение не как полноценных противников, на которых распространяются правила ведения войны, а как бандитов, которых они в случае малейшего сопротивления безжалостно уничтожают. У них не должно быть сомнения в том, что мы – мирные рыбаки и фабричные рабочие.

Помолчав, он закончил:

– Я не буду задерживать тех, кто посчитает своим долгом бороться с врагом в открытую и вступит в одну из формируемых нынче дружин ополченцев, о которых говорил полковник. Это, в первую очередь, касается ссыльнокаторжных. Как вы знаете, для ополченцев из их числа царским манифестом оглашены немалые льготы. Дружинникам сильно сокращаются сроки назначенного им наказания – вплоть до полного помилования. Но прошу иметь в виду, что для японцев вы продолжаете оставаться арестантами, то есть бандитами, без малейших шансов попасть, в случае чего, в число военнопленных. Подумайте обо всем этом, господа, нынче же. Посоветуйтесь со своими товарищами. Каким бы ни было ваше решение, оно будет принято мной и господином Демби с пониманием.

Записаться в ополчение выразили желание шесть человек – двое ссыльнокаторжных и четверо вольных рабочих. Отговаривать и задерживать их, как и говорил Агасфер, никто не стал. Припасы и продовольствие для них погрузили в один из выделенных Демби баркасов. Там, где рельеф береговой линии позволял, баркас предполагалось тянуть на прочной веревке с берега.