Агасфер. В полном отрыве

– Я не знал, что его зовут Берг… Я вообще ничего о нем не знаю, клянусь! Он… Он спас меня в токийском отеле… Меня могли арестовать – я прокололся буквально за день до отъезда из Японии! Да, он попросил меня захватить письмо и взял с меня клятву, что я никогда и никому не расскажу об этом. Как я мог его предать – что вы?!

– Поручик, найдите коньяк! – резко бросил Лавров, все еще держа Краевского за подбородок.

Новицкий сорвался со стула, безошибочно кинулся к буфету, открыл один ящик, второй, третий. Найдя недопитую бутылку, вырвал зубами пробку, набухал половину чайного стакана и поставил перед Краевским.

– Пейте, Краевский! Пейте, успокойтесь и расскажите все об этом человеке! Это не предательство: Берг – мой человек! Он уехал в Японию по моему приказу, а потом следы его затерялись… Я уже не знал, что и думать… Пейте!

Машинально выпив полстакана коньяку и не сводя расширенных глаз с Лаврова, Краевский зашарил рукой по столу. Лавров выхватил из кармана портсигар, сунул в зубы газетчику тонкую «манилу» и зажег спичку. Подождав, пока Краевский сделает несколько затяжек, Лавров сел, переставив свой стул вплотную к стулу собеседника, обнял его одной рукой за плечи, тряхнул:

– Клянусь, что это самая хорошая для меня новость за последние полгода – по меньшей мере! – Лавров говорил теперь мягко, чуть вздрагивающим голосом. – Берг жив! Рассказывайте, Краевский! Рассказывайте все!

– Он и вправду не назвал своего имени, господин Лавров! Нас представили друг другу в ресторане отеля – он тоже жил там, где и я. Он что-то буркнул под нос – я и не расслышал, признаться! Там, собственно, жила вся небольшая англо-американская колония – десятка три или чуть больше… В основном – коммерсанты. Немцев было всего двое – этот, ваш, и еще один, его имени я тоже не помню. Первый разговор был совсем коротким – обменялись визитками, именами, какими-то шутками… На следующий день я и он были приглашены на банкет, или вечеринку – у кого-то из американцев родился сын. Я знал, что там придется много пить, и не планировал долго рассиживаться. Проглотил перед застольем кусок масла – мы еще студентами так делали, в компании с барышнями, чтобы не пьянеть.

– Масло – коварная штука, – заметил сочувственно Лавров.

– Да-да, и этот ваш… Берг потом сказал мне тоже самое! Главное тут – вовремя уйти, чтобы не «расписаться» в компании… Я ушел вовремя – старательно делал вид, что нагрузился. Меня провожал японский коридорный – там это принято…

– И не только там, – хмыкнул Новицкий, но тут же осекся под свирепым взглядом начальника.

– Да, я ушел вовремя, но в вестибюле отеля было так жарко, что… В общем, на лестнице все выпитое и ударило мне в голову. Я плохо помню… Шел, наверное, кое-как, думал о холодном душе и постели, где я окажусь через несколько минут – и тут моя нога цепляется за ковер, и я со всего маху падаю на четвереньки, успев приложиться головой об каменные перила. Понимаете, я совсем забыл, что рядом со мной – бой, японец. Он держался чуть позади – будь он у меня перед глазами, я бы, наверное, не выключил инстинкт самосохранения…

– Вы от души выругались по-русски! – догадался Лавров.

– Да, все произошло мгновенно и одновременно. Падение – сильная боль и сорвавшееся с языка русское ругательство. Я тут же протрезвел, клянусь! Поглядел на японца, на его прищуренные глаза – и окончательно протрезвел от страха. Он понял, что я не англичанин!

– Берг шел за вами?

– Я вообще не видел того немца. По-моему, он ушел с вечеринки раньше… Его не было ни на лестнице, ни в коридоре – я не представляю, откуда он узнал про мою беду! Встал я почти трезвый – от страха – но продолжал изображать пьяного…

– Зачем?

– Не знаю… Наверное, чтобы японец не закричал, не позвал людей… Сунул ему какие-то деньги, заперся в номере и прямо в брюках и смокинге встал под ледяной душ. Я пытался сообразить – что мне делать – и не мог придумать. Только бежать! Я знал, что бой вот-вот приведет полицию, людей… Так ничего и не придумав, я переоделся в сухое, захватил саквояж и куда-то пошел…

– Куда?

– Говорю вам – я не знал! Была одна только мысль – бежать! Подальше от отеля!

– И где б вы спрятались? На пароходе?

– Пароход уходил из Иокогамы только через день. А это было в Токио… Не знаю, я просто ошалел от страха!

Краевский замолчал, нервно ломая пальцы и весь уйдя в страшные воспоминания. Наконец он ударил обеими руками об стол:

– Курица! Курица с отрубленной головой! Я видел в детстве, меня маленьким привозили в имение матери – у нее тогда еще было имение!

Лавров и Новицкий выразительно и недоуменно переглянулись. Какая курица? При чем тут безголовая курица?

– Нет-нет, я не сошел с ума! – зачастил Краевский. – Понимаете, ей отрубили голову, а она вырвалась из рук поваренка и побежала! Без головы! Так и я в том отеле – хотел бежать куда-то без головы!

Лавров кивнул Новицкому, и тот вылил в стакан Краевского остатки коньяка. Тот жадно выпил, отдышался и почти спокойно продолжил: