Агасфер. Вирусный транзит

Агент оказался наблюдательным и уверил начальника, что детали одежды и поведение уличной группы мужчин напоминали представителей нового класса профессиональной преступности, занявших заметное место в послевоенной Японии. Это так называемые сангокудзины[152] — иностранные рабочие, завезенные в страну во время войны для компенсации нехватки рабочей силы, вызванной тотальной мобилизацией японских мужчин.

Выслушав доклад, начальник полиции встревожился и отправил к кладбищу Тама двух полицейских в форме, поручив им выяснить у хозяина мастерской — что за собрание проходит под его кровом?

Хозяин, не чинясь, рассказал, что одно из помещений его мастерской арендовало «Общество пинфаньских друзей», и в траурном зале собрались двадцать два бывших стажера первого набора, приехавшие в Токио из разных городов.

— Что это за пинфанские друзья? — нахмурился полицейский капрал. — Какое-то тайное общество? Почему эти люди собрались в таком неожиданном месте, а не где-нибудь в более подходящем? В гостинице, к примеру?

— Насколько я понимаю, в годы войны эти люди служили где-то в Маньчжурии, в местечке Пинфань[153], в отряде под командованием генерала Сиро Исии, господин полицейский! — поклонился хозяин. — Неужели вы не слыхали про «Отряд 731»? После войны у отряда были непростые времена, при американцах их чуть не отдали под трибунал. Господа газетчики называют этих солдат военными преступниками и до сих пор интересуются деталями службы «Отряда 731», поэтому его ветераны и секретничают.

Полицейский капрал был из крестьян, откуда-то с юга Японии, и никогда не слышал об «Отряде 731» и его командире Сиро Исии. Однако упоминание имени генерала произвело на него впечатление. В представлении вчерашнего полуграмотного крестьянина генерал был без малого небожителем, и его участие в собрании бывших солдат императорской армии было гарантией того, что в гранитной мастерской не происходит ничего дурного. Успокоившись насчет тайного общества, он все же поинтересовался:

— И что же эти ветераны у тебя делают?

— Я видел, что боевые друзья крепко пожимали друг другу руки, не в силах говорить от нахлынувших чувств, и, еле сдерживая слезы, вглядываясь в лица друг друга. В комнате царит оживление. После того как первая волна чувств прошла, бывшие стажеры избрали председателя встречи, обсудили вопросы, связанные с организацией своего общества, его финансовое положение и проект устава. А когда повестка собрания была почти исчерпана, председательствующий объявил, что слово для приветствия предоставляется учителю Сиро Исии.

— Так этот генерал здесь, у тебя? — капрал невольно подтянулся.

— Да, господин полицейский. Он выступает перед собравшимися, и его слушают с большим вниманием и почтением.

Капрал повернулся ко второму полицейскому:

— Я думаю, что собрание военных ветеранов не представляет никакой общественной опасности. Тем более что на собрании присутствует его превосходительство господин генерал. Но возвращаться в участок нам пока рано — необходимо выяснить, что за подозрительные люди собрались неподалеку. Мне кажется, что это толпа затевает что-то нехорошее!

Напарник попробовал возразить:

— Господин капрал, мне кажется, нужно вызвать подкрепление. У нас только бамбуковые палки[154], а подозрительных элементов здесь десятка полтора. И у них не только тяжелые посохи, но и оружие! И еще мне кажется, что наш агент в штатском ошибся: это явно не сангокудзины! Скорее всего, эти люди — это гурентай!

Младший полицейский не ошибся — банда, собравшаяся неподалеку от гранитной мастерской, были гурентай. Основная особенность этого теневого сообщества заключалась в том, что они стояли вне всей традиционной системы японской профессиональной преступности. Они не принадлежали ни к бакуто, ни к текия, не были связаны обычными условностями и могли «играть» абсолютно на любом поле. Газетчики и обыватели называли их «толпой вооруженных хулиганов», наемниками — и не случайно! Главным бизнесом хулиганов было насилие — они делали деньги любым способом.

Крестьянское происхождение капрала призывало к осторожности. Он оценил опасение напарника и принял «соломоново» решение:

— Хорошо. Ты, наверное, прав. Я останусь тут на всякий случай, — чтобы гурентай не напали на его превосходительство генерала, а ты беги в участок за подкреплением!

* * *

Тем временем в траурном зале мастерской председатель собрания провозгласил:

— Все мы не раз слышали голоса, осуждающие существование «Общества пинфаньских друзей». Кое-кто называет нас даже военными преступниками. Между тем, мы всего лишь выполняли приказы высшего командования Квантунской армии. И нынче вовсе не собираемся приукрашивать свое прошлое или наслаждаться воспоминаниями. Что плохого в том, что друзья, ранняя юность которых прошла под одной крышей, где они делили и радость, и горе, будут иногда собираться вместе и радоваться, глядя друг на друга? Мы только укрепим свою дружбу! Почему не дать нам такую возможность?[155]

Председателя поддержал следующий оратор: