Агент Абвера

До самой выброски в казармы они больше не возвращались, изучая под руководством обер-лейтенанта свои, отпечатанные на машинке автобиографии, общую легенду, маршрут движения после приземления, читали свежие советские газеты.

Из них узнали, что советские войска отбросили немцев от Москвы на триста километров и развивают успех. На что внимательно наблюдавший за реакцией подопечных Крюгер заявил, что успехи большевиков временные, германские войска взяли в блокаду Ленинград и окончательный разгром Красной Армии не за горами.

— Поэтому обольщаться не советую, — заявил, покуривая сигарету. — Вы должны быть счастливы, находясь в рядах победоносного вермахта. Не слышу! — повысил голос, не получив ответа.

— Так точно, господин обер-лейтенант! — вскочив, рявкнули в три глотки.

— Садитесь, — презрительно скривил губы Крюгер, не иначе подумав про себя:

«Русские свиньи».

Поздним вечером следующего дня, выстроив одетую и с вещмешками группу, Крюгер еще раз провел короткий инструктаж и вывел всех на улицу. У дома стоял грузовик с тентом и солдатом за рулем. Погрузились в кузов, офицер сел в кабину, хлопнула дверца, тронулись.

— М-да, — поставил мешок с рацией на колени Краснов. — Доставят, как говорят, с комфортом.

— Заботятся о нас, — дурашливо гоготнул Яшкин.

Вскоре машина выехала из леса на трассу, под колесами монотонно загудел асфальт. Спустя полчаса свернули на подтаявшую грунтовку и остановились у КПП с шлагбаумом. Там Крюгер предъявил пропуск, а еще через километр въехали на территорию военного аэродрома, освещенного прожекторами, там подвернули к одному из металлических ангаров.

В ангаре группа получила парашюты и проследовала за обер-лейтенантом к взлетной полосе, на которой стоял «юнкерс» с уже запущенными моторами, погрузилась в грузовой отсек, уселась на одну из дюралевых скамеек вдоль борта, воздушный стрелок задраил входную дверь и исчез в полусфере с пулеметом наверху.

Рев усилился, машина тронулась с места и стала набирать ход. Через минуту тряска прекратилась, моторы заработали тише, начался полет.

Поддернув рукав полушубка, Демьянов взглянул на выданные Крюгером наручные часы «ЗИФ»[71]. Стрелки показывали половину первого. Александр знал расстояние от Минска до места выброски, а также крейсерскую скорость данного типа самолета, время в пути должно составить примерно три часа.

Неужели он скоро снова будет у своих, и весь этот кошмар кончится? Покосился на сидящих сбоку (те дремали или делали вид), тоже закрыл глаза.

В памяти возникли лица близких и картины мирной жизни, которая так внезапно оборвалась. А потом другие — те, которые так тщательно запоминал в школе: предателей и врагов. Монотонно гудели моторы «юнкерса», пахло керосином, от борта тянуло холодом.

Демьянов повернул голову к иллюминатору. За ним в просветах облаков, справа плыла желтая луна, далеко внизу белела заснеженная земля. «Да, не самая лучшая ночь для выброски», — подумал он, впадая в дрему.

Из нее вывел толчок. «Ауфштейн[72]», — пробурчал стоявший рядом стрелок в меховом комбинезоне и пошагал к входной двери. В иллюминаторе напротив плыла луна, ровно гудели двигатели.

— Шнель, шнель! — помахал от двери немец, отдраил на ней клинкет[73], и в отсеке засвистел ледяной ветер.

Один за другим группа вывалилась в темноту, на четвертой секунде Александр рванул кольцо. Над головой хлопнуло, и он закачался на стропах.

Приземлились они на широком заснеженном поле, в свете мерцающих звезд вдали просматривалась дорога, а с другой стороны зубчато темнел лес.

— Туда, — быстро свернув в охапку скользкий парашют, приказал Демьянов, и группа, тяжело дыша, порысила по хрусткому насту в нужном направлении.

Когда до опушки оставалась сотня метров, оттуда взлетела ракета и, лопнув в вышине, осветила мертвенным светом всех троих.

— Стоять! Руки вверх! — донеслась хриплая команда.

Бросив парашюты, ломанулись назад, из кустов ударил пулемет, трассеры с визгом прошли впритирку над головами.

— Не уйти, — просипел Краснов, останавливаясь и первым поднимая руки. То же сделали напарники. А к ним уже подбегало отделение русских в ватниках и с винтовками в руках: «Попались, гады!»

Последним подошел командир в белом полушубке, коротко приказал: «Обыскать!» и сунул в кобуру на поясе ТТ.

Бойцы обшмонали всех троих, отобрав личные вещи, а затем принялись за вещмешки. В одном обнаружили рацию.

— Диверсанты, твари, — ухмыльнулся командир. — Всех в машину.

Чуть позже под охраной солдат все трое тряслись в кузове полуторки. Край неба серел, звезды одна за другой гасли, на душе противно скребли кошки.

Минут через десять свернули с грейдера. Натужно завывая движком, грузовик запрыгал туда-сюда по колдобинам. Показалась околица деревни с постом на въезде. Миновав десяток изб с темными окнами, остановились на площади у небольшой церкви.

Хлопнула дверцы кабины. «С машины!», — ступив на землю, приказал старший. Два бойца, ловко выпрыгнув, открыли задний борт, остальные столкнули вниз пленных и, прихватив вещмешки с парашютами, погнали к церкви.