Агент Абвера

(Директива Ставки ВГК № 151141 от 7 января 1942 года командующим войсками Западного и Калининских фронтов об окружении Можайско-Гжатско-Вяземской группировки противника)

— Удачи! — хлопнул Макса по плечу борт-стрелок, и он вслед за Красновым шагнул в темноту ночи.

Легкие обжег холодный воздух, в лицо упруго ударил ветер. Потом над головой раскрылся парашют. Управляя стропами, Демьянов огляделся. Светлое пятно купола напарника виднелось ниже и далеко сзади, того явно относило.

Чувствуя приближение земли, сгруппировался и поджал ноги (в затылок отдался резкий удар), повалился набок. Его несколько метров протащило по снежному насту. Зацепившись носком сапога за кочку, остановился, встал на колени и быстро подтянул к себе упиравшийся парашют.

Держа парашютную ткань в охапке, побежал к смутно видневшимся вдали скирдам, у крайней, надергав мерзлой соломы, выкопал внизу нору, запихал туда скользкий шелк и тщательно завалил отверстие.

Прислушался, огляделся по сторонам — светлело. Поддернув на плече вещмешок, ходко пошел на север. С момента «сдачи экзамена» прошло три дня, теперь всё было по-настоящему. Вдвоем с Красновым (Яшкина расстреляли у церкви) их выбросили в районе Рыбинска, откуда нужно было раздельно добраться до Москвы. Там предстояло встретиться в заранее обусловленном месте, легализоваться и начать работу.

…По едва различимой дороге в предрассветной мгле, скрипя полозьями, двигался обоз. На передних розвальнях подергивала вожжами укутанная в платок Авдотья, рядом клевал носом бригадир Макарыч с берданкой (от волков), позади виднелись еще двое саней с тремя похожими на матрешек бабами. Кругом было ветрено и неприглядно, до Заячьей балки, где стояли колхозные стога, оставалась верста.

Авдотья с тревогой размышляла, хватит ли оставшегося в поле сена до весны, почему долго нет писем от мужа с фронта и о многом другом, что принесла война.

Внезапно в свинцовом небе раздался едва слышный гул, и проплыла тень самолета, а потом ниже возникло светлое пятно.

— Тпру! — натянула она вожжи и толкнула локтем старика: — Гляди.

— Ась? — завертел тот головой в треухе.

— Да не в степь, Макарыч, а туда, — ткнула рукавицей в небо.

— Вроде парашют, мать его ити, — пробормотал дед. — Не иначе, фрицы шпиёна скинули.

Пятно между тем стало меркнуть и исчезло в той стороне, куда двигался обоз.

— Что будем делать? — охнула Авдотья.

— Не боись, — кряхтя, вылез из саней дед и затопал валенками к ставшим позади саням. В свои шестьдесят пять он побывал на двух войнах, за первую имел «Георгия», а еще весьма крутой нрав. До войны работал ездовым в колхозе, а когда всех мужиков забрали на фронт, стал бригадиром. С утра до поздней ночи мотался по делам, организовывая работу, и неизвестно когда спал.

А когда месяцев назад к нему с бабкой после госпиталя на пару дней заехал внук Олежка, вместе с председателем организовал в сельсовете встречу с фронтовиком. До войны внук был первым в районе бузотером, а теперь явился с погонами младшего лейтенанта и орденом Красной Звезды на гимнастерке.

Народу набился полный сельсовет, бабы наперебой расспрашивали героя, не встречал ли он на войне их мужей. Потом председатель на них шикнул (установилась тишина), и односельчанин рассказал о положении на фронтах. Слушали внимательно, а когда закончил, разбитная девка Павлина с места закричала:

— Олежка, расскажи, за что получил медаль?!

— Не медаль, а орден, понимать надо, — укорил ее председатель, а докладчик засмущался: — Чего рассказывать?

— Расскажи, унучок, раз народ просит, — сказал сидевший в первом ряду дед.

— Значит так, — окинул глазами баб младший лейтенант. — Я командир среднего танка «Т-34». Готовилось очередное наступление, и мы получили приказ провести взводом разведку боем, вместе с нашей пехотой. Целью был участок немецкой обороны на берегу реки, где предстояло ее прощупать и выявить огневые точки. Утром, часов в пять, пехота влезла на броню, в небо унеслась ракета, после чего я дал механику команду «Пошел!», и мы рванули с места. Половину дистанции, прячась в тумане, прошли на предельной скорости, а когда у реки туман поредел, немцы ударили с берега так, что всем чертям стало тошно. Десант наш посыпался на землю кто куда, танк соседа справа задымил и попятился назад, мы же со вторым шпарим вперед и садим по фрицам из орудий с пулеметами, — отпускник взмахнул кулаком отпускник. — Минут через десять командую отход, механик врубил заднюю скорость и стал отползать назад, в примеченную слева, заросшую кустами низину. Там же, как на грех оказалось болотце, механик дал газ и стал его форсировать. Но куда там! Траки погрузились в донный ил, замолотили вхолостую, и мы сели на клиренс. «Давай, давай ходу!» — стал пинать механика в спину. Тот заработал рычагами, дергая машину вправо-влево, и тут нам впечатали снаряд в башню.