Агент, переигравший Абвер

– Амир, а вы тут каким боком? – это спросил невесть откуда появившийся Коля Попов. – Уезжайте, вы здесь быть не должны.

Жора не стал ничего говорить, лишь кивнул друзьям, чтобы следовали за ним. Сам же сел на велосипед и поехал в сторону Большого базара. Краем глаза он заметил, как армейский сержант, выполняя приказ своего командира, подвел к нему хромающего Майера, руки которого были связаны брючным армейским ремешком. «Вот те на! – тряхнул головой Жора. – Он же был в наручниках. Как же так? Что могло произойти в машине английских агентов в эти считаные минуты? Почему они все мертвы, а Майер чуть не сбежал? Куда-то подевался Хабир… Что-то тут не вяжется. Так! Это теперь не наше дело. Во всяком случае – не мое, точно. Надо ехать к Агаянцу. Никакой самодеятельности!»

Прежде чем отправиться к Ивану Ивановичу в полпредство, Жора попросил Ашота собрать ребят к пяти вечера на горной поляне и спросил:

– А где Оганес?

– Э-это самое… – Ашот отвел в сторону глаза, – еще там, на улице, у него цепь слетела со звездочки. Э-это… он мне махнул рукой, чтоб его не ждали.

– Ясно, – сделал вид, что поверил ему Жора. – Значит, в пять на поляне.

– Да.

– Я поехал к Агаянцу.

Через пять минут все трое – Жора, Оганес и Ашот, не сговариваясь, оказались у развесистого старого платана, по другую сторону от которого стоял врезавшийся в грузовик черный «Паккард». Подкатив сюда разными дорожками, они, конечно, не ожидали вновь встретить друг друга, но так уж получилось.

– Если нас заметит Коля, он всем пооткручивает головы, – рассудительно произнес Жора, не тратя понапрасну слов на выговоры друзьям.

– И правильно сделает, – подытожил Оганес.

– Надо же, какие все сознательные, – не смог сдержаться Ашот и в подтверждение своей хулиганской репутации, цыкнув, сплюнул сквозь зубы на обочину тротуара.

Между тем к месту происшествия уже подтянулись иранская полиция, советские и английские военные. У платана, куда солдаты из оцепления оттесняли прохожих и просто любопытствующих граждан, подошедших поглазеть на происшествие, собиралась толпа. Жора с ребятами прислушивались к разговорам, в которых помимо откровенных глупостей звучали слова и тех, кто действительно что-то видел. Картина, сложившаяся из различных рассказов и россказней, вырисовывалась такая: примерно там, где сейчас стоит «Паккард», его подрезала другая легковушка, серого цвета, с покрытым трещиной лобовым стеклом. Из салона высунулся человек с автоматом и пустил короткую очередь в водителя «Паккарда». Машина, из которой стреляли, остановилась, и из нее выскочил высокий мужчина в костюме. «Паккард», с убитым шофером за рулем, очертив небольшую дугу, врезался в шедший навстречу военный грузовик. Из легковика вылезли двое мужчин. Один из них хромал. Им замахал рукой мужчина из серой легковушки. Но в это время из кузова грузовика стали выпрыгивать русские солдаты. Прихрамывающий повернулся к «Паккарду». У того, видимо, от удара, оказалась откинутой крышка багажника. Он достал из него автомат «Шмайсер», пристегнул магазин и, передернув затвор, собрался открыть стрельбу по солдатам. Но один из них, с огромными кулачищами, успел подбежать и с одного замаха уложил этого «автоматчика» на асфальт. Затем, стянув с себя брючный ремешок, заломил назад и связал ему руки. Как понял из сборного рассказа Жора, так был схвачен Майер и, после разборок, передан англичанам. Про Хабира, которого в суматохе упустили из виду, вестей не было.

– Едем.

– Куда? – спросил Жору Ашот.

– К Хабиру.

– Думаешь, он дома?

– Думаю, надо осмотреться… поговорить с Казанфаром. Пусть понаблюдает за домом соседа, – ответил Жора и добавил: – Ладно, погнали отсюда, пока нас не заметили свои.

Отто Скорцени вызвал к себе шифровальщика:

– Вы принимали эту радиограмму из Тегерана?

– Так точно, – вытянулся молодой унтерштурмфюрер и, глядя на побагровевший рваный шрам на щеке оберштурмбаннфюрера, даже немного вспотел, хотя в кабинете душно не было.

Скорцени еще раз просмотрел текст и показал бумагу шифровальщику:

– Тут все точно?

– Все точно, оберштурмбаннфюрер.

Увы, как ни хотелось, но ошибки не было. Вот он, условный знак, означающий единственное слово – «Провал!» Группа Ортеля и Майера работает под контролем! Операция века, которая могла изменить весь дальнейший ход войны, а возможно, и ход мировой истории, провалилась!

Кальтенбруннера, когда Скорцени доложил ему о срыве «Длинного прыжка», хватил приступ кашля. Он достал из кармана белый платок, вытер губы и гулко произнес:

– Доложите фюреру.