Агент поневоле

Прорубаясь сквозь влажные, непролазные джунгли, Саша, в который уж раз, поражался богатству и многообразию здешней природы. Проворно скрывающиеся в реках крокодилы, огромные нелетающие казуары, необычные райские птицы всех форм и расцветок. От ярких тропических красок буквально рябило в глазах! Однако безжалостная война добралась и до этих, казалось бы, обетованных земель. Вот уж действительно – Вторая мировая! Сколько горя она принесла, всей планете!

От подобных тягостных раздумий его отвлекало лишь восхищение ловкостью и сноровкой Канисопы. Действительно, с проводником Саше очень повезло. По каким-то неведомым, одному ему известным приметам, малайский полицейский мог отыскать среди сплошной стены джунглей вполне себе проходимую тропу. Не ускользали от его зоркого глаза и иные опасности.

– Погоди, – однажды остановил Канисопа Сашу. – Смотри!

Вытащив свой клеванг, он осторожно пошевелил его обухом в гуще склонившегося над тропой кустарника. И тут же оттуда с леденящим душу свистом выскочила и пронеслась над землей, на уровне колен, довольно увесистая деревянная жердь, вся утыканная острыми обломками раковин.

– Что это?! – обомлев, переспросил наш агент.

– Ловушка, – коротко ответил малаец. – По официальной версии – на кабанов. Но и люди, случалось, туда попадали. Не забывай, что окрестные племена, вплоть до недавнего времени, все были сплошь людоедами. Мы, конечно, с этим явлением решительно боремся. С переменным, правда, успехом.

От его спокойных слов у Саши буквально мороз продрал по коже. Ведь не будь рядом проводника, и он вполне мог бы сейчас лежать на тропе с перебитыми ногами и перерезанными импровизированными лезвиями артериями. А дальше – страшно и представить! Земной рай показывал и свои другие отвратительные стороны.

Наблюдательный Канисопа первым приметил и довольно необычную картину.

– Это что ещё за табор? – удивленно присвистнул он.

И в самом деле, в прибрежных зарослях, неподалеку от места впадения реки Мимики в море, громоздилось множество наспех сооруженных из ветвей пальмы мимбонг кривобоких шалашей и навесов.

– Э, да здесь все жители Каукенау! – меж тем продолжил следопыт. – Я узнаю нескольких из их охотников. Да, но что случилось с самим поселком? Непонятно.

– Что будем делать? – деловито спросил Саша, по привычке проверив, заряжена ли винтовка.

– А что ещё нам остается? Пойдем туда. Надеюсь, в лагере все и разузнаем.

Едва люди в форме голландской колониальной полиции появились среди шалашей, как их тут же окружила толпа гомонивших туземцев. Однако толком объяснить, что с ними произошло, папуасы не могли. Попросту не хватало словарного запаса. Саша уже было отчаялся, как вдруг заметил, среди всё прибывающей толпы довольно характерное лицо. И не ошибся. Местный китайский лавочник дядюшка Ван тоже оказался очень рад видеть соплеменника.

– Я бы с радостью угостил вас цыпленком! – всплеснув руками, воскликнул он. – Но сами видите, что с нами приключилось!

– Вот и расскажите всё поподробнее, – попросил Саша.

По словам лавочника, японцы появились в Каукенау 15 декабря 1942 года. Они приплыли по морю на пяти моторных ботах, водоизмещением в 12–14 тонн каждый, и причалили к деревянной пристани в устье реки Мимики. Высадившись, захватчики, первым делом под угрозой штыков и винтовок изгнали туземцев из их жилищ, которые заняли сами, после чего принялись устанавливать на морском пляже батарею зенитных орудий. Несколько дней спустя три из пяти ботов отплыли восвояси, однако в поселке остался довольно внушительный гарнизон. С теми из туземцев, кого они привлекали для выполнения различных работ, японцы расплачивались пачками табака с иероглифами, а также бумажными деньгами, предназначенными для вытеснения из финансового оборота на островах голландские флорины, все ещё имевшие широкое хождение в Индонезии. Дядюшка Ван даже показал Саше и Канисопе несколько таких банкнот, проштемпелеванных бледной печатью какого-то токийского банка. Судя по всему оккупанты намеревались обосноваться в поселке надолго. По крайней мере, никаких предпосылок для их ухода не наблюдалось. Равно как и для дальнейшего продвижения по побережью. Последнее не могло не радовать обоих агентов.