Агент поневоле

– Я буду протестовать! – заявил капитан «Ногина» Трескин. – Вы покушаетесь на имущество нейтрального государства!

– Ваше право, – пожал плечами его японский коллега. – А пока, до окончания разбирательства, я вынужден отконвоировать ваше судно в наш порт Отомари.

– Подчиняюсь грубой силе!

Ни задержание, ни последующая проверка особо не испугали Сашу. Документы у него были подлинные. Что называется – «железные». И пусть сотрудником «Амторга» наш герой числился только на бумаге, но зато имел оформленный ещё в Союзе «серпасто-молоткастый» паспорт на имя Александра Ивановича Ли. Все, могущие скомпрометировать его предметы, как то россыпь мелких сувениров и, что самое главное – несколько фотографий, он заблаговременно отправил дипломатической почтой в Москву. А больше, о Сашиной службе в голландской армии ничего не напоминало. Кстати, самым сложным, для него, оказалось вновь привыкнуть к гражданской одежде. Как-никак почти два года гимнастерку носил! Пусть и разных армий. Зато сейчас, Саша выглядел подлинным франтом, щеголяя в роскошном бостоновом костюме и мягкой светлой шляпе. Только тросточки не хватало!

Однако в Отомари – портовом городке на побережье залива Анива оккупированной японцами южной части Сахалина, тревога Саши несколько возросла. Появилось неприятное ощущение, будто вся эта канитель затеяна исключительно из-за него. Так, в принципе, и оказалось. После нескольких дней пребывания в Отомари, на борт «Ногина» явился начальник местного жандармского отделения и безапелляционным тоном заявил:

– Капитан! Нам стало известно, что среди пассажиров вашего судна находится гражданин враждебного нам государства!

– Я протестую! – вновь завел прежнюю пластинку Трескин. – Все мои пассажиры – подданные Советского Союза!

– Тем не менее мы вынуждены провести тщательную проверку.

Естественно, после предъявления документов, под подозрение японских властей сразу же попал наш Саша, невыгодно отличавшийся, своей китайской внешностью, на фоне остальных пассажиров и членов экипажа.

– Вот! Видите! – явно обрадовались японские жандармы. – Мы вынуждены попросить этого господина сойти с нами на берег, для дальнейшего выяснения.

– Это провокация! – не сдавался капитан. – Я требую вызвать сюда представителя нашего консульства!

– Он будет оповещен, – уклончиво ответили японцы, забирая с собой Сашу вместе со всеми сопутствующим документами.

Да и что мог поделать экипаж «Ногина» при данных обстоятельствах? Сила же, как известно, солому ломит. Ну не драться же с японцами, находясь в их порту, да ещё и под прицелом орудий военных кораблей и береговых батарей? Оставалось только ждать прибытия консула.

А Сашу тем временем доставили в гарнизонную комендатуру. Там его паспорт тщательнейшим образом изучили, попутно задавая каверзные наводящие вопросы. И всё на русском языке! Думали, наверное, таким образом, с налёта разоблачить «засланного казачка». Но Саша не смущался и на русском, естественно, отвечал гораздо чище самих допрашивающих. Поняв, что так дальше дело не пойдёт, жандармы, пошушукавшись между собой, отправили его ночевать в тщательно охраняемый номер захудалой местной гостиницы. Хорошо хоть не в тюремную камеру!

На следующий день проверка продолжилась. Теперь Сашу допрашивали уже люди в штатском. Среди них особенно усердствовал человек лет пятидесяти, европейской наружности и с испитым одутловатым лицом. Явно, из бывших соотечественников.

– Что, господин хороший, – улучив момент, сказал Саша, намеренно обильно уснащая свою речь всевозможными непечатными выражениями, – недорубили вас отцы наши в Гражданскую войну? Самураям теперь прислуживаете?

– Уберите его! – побагровев, взревел пропитой. – А то я за себя не ручаюсь! У-у-у, гнида краснопузая! Да я тебя собственными руками!

– Тише, тише, господин хорунжий, – с ноткой неудовольствия заметил один из японцев, по виду самый главный.

И от его негромкого голоса бывший белогвардеец вдруг сник и разом обмяк, словно спущенный воздушный шарик.

По-видимому, после такого некую предварительную проверку Саша все же прошёл успешно, поскольку японцы, извинившись, вернули его обратно на судно. Но самого «Ногина» из гавани выпускать не торопились. Очевидно, ждали чего-то ещё. Или кого-то. Это и неудивительно. При том количестве выходцев из России, работавших как непосредственно на японскую разведку, так и состоявших в различных полуфашистских организациях, найти человека, хорошо знавшего окрестности Ростова, было совсем нетрудно. Оставался только вопрос времени.

Примерно через месяц бесцельного кукования в порту Сашу вновь под конвоем отвели в комендатуру. Теперь там в компании японцев в штатском сидел совсем другой русский. И был он, как сразу определил Саша, гораздо опаснее давешнего пропитого хорунжего. Цепкий оценивающий взгляд, костлявая, жилистая фигура. «Сухопарый», как мысленно назвал его Саша, не стал долго ходить вокруг да около.

– Итак, вы родились в Батайске? – заглянув для проформы в лежавшие на столе бумаги, начал он.

– Нет, – машинально поправил Саша. – Только жил там некоторое время до войны.