Агент Соня. Любовница, мать, шпионка, боец

В начале весны 1943 года, в разгар войны, когда работа ее агентуры шла полным ходом, тридцатишестилетняя Урсула обрадовалась, узнав, что снова беременна. Лен долго не поддавался на ее уговоры завести ребенка: он напоминал, что его в любой момент могут призвать на службу и ему придется оставить ее одну с тремя детьми и растущей шпионской сетью. Но Урсула была непреклонна. “Я хотела от него ребенка [и], когда в конце 1942 года советская армия начала окружать немцев под Сталинградом, предвещая победу… я проявила настойчивость”. Отпраздновать победу русских появлением третьего ребенка – что могло быть лучше? Кроме того, “младенцы обеспечивали прекрасное прикрытие”. Чем больше у нее будет детей, тем меньше она будет вызывать подозрений. Как это было со всеми важнейшими решениями в ее жизни, профессиональные, политические и личные дела переплетались воедино.

Урсула не поставила Центр в известность, что ждет очередного ребенка. В жесткой бюрократической системе ГРУ, где главенствовали мужчины, отпуска по уходу за ребенком не предусматривалось, и даже будь у Урсулы такая возможность, она бы от нее отказалась. Чем больше становился малыш, тем больше она работала.

Под давлением Сталина Центр использовал свой главный актив на полную катушку. Согласно одному из донесений ГРУ, Фуксу удалось сделать пластилиновые копии с разных ключей от исследовательского центра в Бирмингеме, которые через Урсулу были переданы Владимиру Барковскому, руководителю научно-технической разведки в лондонской резидентуре. “С помощью дубликатов ключей, лично изготовленных Барковским, [Фукс] смог достать множество секретных документов, как из своего сейфа, так и из сейфов своих коллег”. Барковский сменил Аптекаря, став новым “Сергеем”, связным между Урсулой и “легальными” шпионами в советском посольстве: он докладывал в Москву, что Фукс (получивший теперь кодовое имя Рест, а позже Чарльз) “работает на нас с энтузиазмом, но… отказывается даже от малейших намеков на денежное вознаграждение”. Порой Урсула едва справлялась с потоком разведданных от Фукса. Однажды он принес на встречу “объемную книгу с копиями”, где было больше ста страниц. “Отправьте поскорее”, – попросил он, и ей снова пришлось нестись в Лондон, делать новую отметку мелом и вновь ехать к месту встречи на безлюдной проселочной дороге.

В июне 1943 года Сталин передал Молотову список из двенадцати вопросов о проекте атомной бомбы, потребовав срочно дать ответы; министр иностранных дел СССР передал список директору ГРУ, генерал-лейтенанту Ивану Ильичеву, который немедленно отправил телеграмму в лондонскую резидентуру на имя Сони. 28 июня Урсула встретила Фукса в Банбери, передав ему “двенадцать срочных требований” от Сталина. Теперь они шпионили по списку, подготовленному самим руководителем СССР. Фукс, как от него и требовалось, составил полный отчет обо всех разведданных, предоставленных им на тот момент, и обо всем, что было ему известно о проекте “Тьюб эллойз”; попади это уникальное свидетельство его научного дарования в руки британцев, оно бы стало самым изобличающим доказательством его вины.

На расстоянии 3500 миль в Тегеране Рудольф Гамбургер выполнял роль шпиона с тем же рвением, что и его бывшая жена, не добиваясь и тени ее успеха. Его некомпетентность казалась бы комичной, не обернись она в результате трагедией, сказавшейся на жизни Урсулы совершенно непредсказуемым для них обоих образом. Миссия Гамбургера в Иране начиналась удачно. Получив заказ спроектировать новое здание иранского министерства финансов, Руди принялся усердно собирать сведения о дороге и железнодорожной инфраструктуре, строившейся британцами и американцами для поддержания непрерывного снабжения советских войск на Восточном фронте. Всегда подозрительный к своим союзникам, Сталин требовал, чтобы его шпионы выяснили, может ли скопление британских и американских сил в такой близости от советской границы предвещать какие-то коварные планы. “Моя задача, – писал Руди, – состояла в слежке за их планами и передвижениями, оценке количества войск и характера военных сил, сосредоточенных под видом «переброски транспортных средств», особенно на юге страны, где располагались нефтяные месторождения”. Московский Центр снабдил его громоздким радиопередатчиком в алюминиевом чемодане, который он прятал, подвесив на веревку, в неиспользовавшемся дымоходе арендованной квартиры. Более года архитектор-шпион поставлял незначительные объемы низкопробных разведданных, преимущественно выуженных у местных жителей, работавших на союзников. В сухом климате Тегерана приступы малярии, которую он подхватил в китайской тюрьме, случались реже. Ему удалось даже отложить немного денег, которые он отправил Урсуле через американский банк. В Придорожный коттедж письмо от Руди пришло как раз накануне Рождества 1942 года, проделав тернистый путь через почтовую систему военного времени. Одиннадцатилетний Миша был вне себя от радости, рисуя в воображении обещанное возвращение папы. “Я все еще ждал, что он появится, как раньше. Я по-настоящему его любил”.