Агент вождя

— Нет. А можно?

— Можно. Если осторожно. Потихоньку. Не напрягаясь.

— Сейчас попробую.

— Давайте лучше перенесём первую попытку на завтра.

— Идёт.

— В девять утра приходите ко мне в ординаторскую.

— Слушаюсь, товарищ доктор!

— А я? — заёрзал на табуретке Леонтий, ни слова не упускавший из диалога врача и пациента.

— Что вы?

— Меня в компанию берёте?

— Зачем?

— Ну как же… Я ведь этот… Внештатный корреспондент на медицинские темы.

— И что?

— В прошлый раз не вышло — начальство откомандировало меня на другой участок работы, но сейчас-то, сейчас у нас должно всё получиться!

— Вы опять насчёт статьи?

— Ага!

— Ладно, тоже приходите! — вздохнул Михаил Львович.

* * *

Плечов проснулся и оглядел палату.

Фролушкин ещё спал.

А Павлик, обычно устраивавший ночлег у ног отца — на грубом матрасе, пожалованном хозяйственной службой медучреждения, уже суетился возле стоящей в уголке тумбочки, протирая её стенки и рабочую поверхность влажной марлей — этому его научила одна из санитарок.

Яра сбросил ноги с кровати и попытался воткнуть их в тапочки. Как ни странно — получилось.

Поднялся. Держась за металлическую спинку, сделал шаг, но мгновенно потерял равновесие и плюхнулся отяжелевшим задом назад — на пружинящий каркас.

Возникший при этом скрип, мог поднять мёртвого. А на полуживого профессора так точно возымел живительный эффект.

Фёдор Алексеевич впервые за последнее время приподнял туловище и открыл опухшие от долгожданного сна глаза. При этом, казалось, он совершенно не понимал, по какой причине оказался в клинической больнице.

На шум прибежал Савицкий, маявшийся на раскладушке в одном из служебных помещений, — там, где сотрудники медучреждения оставляли свою верхнюю одежду и облачались в белые халаты.

— Помочь? — предложил он.

— Попробуй…

Ярослав положил руку на плечо чекиста и поковылял к выходу из палаты. Оказывается, жить можно!

— Куда дальше?

— К Лычковскому.

— Не рано ли?

— А который час?

Леонтий достал из кармана «Штурманские» Первого Московского часового завода и, бросив беглый взгляд на их циферблат, сообщил:

— Половина восьмого.

— Хорошо. Зайдёшь за мной без пятнадцати девять. Думаю, за четверть часа доберёмся…

* * *

В ординаторскую они попали на пять минут раньше назначенного срока.

Лычковский был один и что-то старательно записывал в журнал. Всё-таки понедельник, начало новой трудовой недели.

Увидев на пороге знакомую парочку, доктор поднялся со стула и пошёл им навстречу.

Сначала он помог Савицкому усадить больного, затем обнадёживающе похлопал Ярослава по плечу, мол, молодец, парень, с такими темпами ты через неделю бегать будешь! — и вернулся в исходное положение, привычно подмяв под себя ногу.

— Ну-с, как дела-с?

— Как видите — дополз…

— Переломов у вас нет, внутренние органы в порядке, так что жить будете. Долго и счастливо.

— Спасибо.

— Но резко увеличивать физическую нагрузку я вам пока не рекомендую. Полежите у нас, отдохните от ежедневной суеты; заодно и за отцом присмотрите. Какого-то медикаментозного лечения я вам назначать не буду — организм молодой, крепкий, сам справится. Но попить кое-какие витамины не помешает. Вот, — он выдвинул ящик стола и вынул из него стеклянную баночку с этикеткой на иностранном языке, наполненную разноцветными шариками. — По две штучки в день…

— До еды? После?

— Не имеет особого значения. Можете выпить прямо сейчас… Леонтий Михайлович, дорогой…

— Я!

— Вот вам стакан, сгоняйте за водой для Ярослава, чтобы он случайно не подавился.

— Но…

— Давайте-давайте, не стесняйтесь! У меня в кабинете нет крана.

— Слушаюсь!

— Так, признавайтесь быстрее, на какое время я должен вас вырвать из лап чекистов? — заговорщически подмигнул Лычковский, когда Савицкий вышел из кабинета.

— Не принципиально. Главное — чтобы без последствий для моего драгоценного здоровья. И вообще… Зря вы так о наших органах.

— Зря? А вы давно в зеркало смотрелись?

— Давненько. Незачем нам, мужчинам, это.

— Красавец! Его чуть жизни не лишили, а он всё хорохорится! Да я б на вашем месте…

— Михаил Львович, дорогой, зачем нам меняться местами? Каждый должен делать своё дело — простите за тавтологию. Причём — профессионально, качественно.

— Значит, вы здесь по работе, по делу?

— Можно сказать и так.

— И всё, что с вами случилось — всего лишь производственная травма?

— Да…

При этих словах вернулся Савицкий.

Плечов выбрал пару самых ярких «кругляшек» и, запивая водой, немедля проглотил их. После чего положил банку с витаминами в оттопыренный карман новенькой пижамы и весело помахал доктору рукой.

— Всего доброго. Заходите к нам, не забывайте!

— Зайду обязательно, но не к вам — к Федьке, — принял шутливый тон Михаил Львович. — Вы же и без меня справитесь — с таким-то задором, с такой жаждой жизни!

* * *

Ночью больничную тишину разрезал истошный крик, напоминавший звуки сирены, устанавливаемой с недавних пор на полицейские автомобили в США (об их существовании наши герои знали лишь из зарубежных книг, изредка попадавших в поле их внимания): «У-а! У-а!»

Выражать свои эмоции одними гласными звуками мог только Павлик.