Читаем Агенты полностью

Менахем-Мендл и Ламтерншисер.

Ламтерншисер. Можно к вам?

Менахем-Мендл(прячет письмо в портфель). Ох! Для чего нет? (Про себя.) Замечательный пассажир, и чемодан хороший… Может быть, он даст себя штрафовать от смерти?

Ламтерншисер(устраивает чемодан, усаживается рядом и достает папиросу). Нет ли у вас огня? (Про себя.) Надо зондировать почву, и в вагоне надо щупать.

Менахем-Мендл. Ох! Для чего нет? (Дает спичку. Про себя.) Очень хорошо, что он начал.

Ламтерншисер(предлагает папиросу). Не угодно ли? (Про себя.) Подходящий субъект, провинциал в новеньком костюме… Может, удастся с ним дело сделать? Хоть бы небольшую страховочку… расходы вернуть…

Менахем-Мендл(берет папиросу). Ох! Для чего нет! (Закуривает. Про себя.) Видно, обходительный человек. Он, бог даст, наверно, заштрафует себя от смерти.

Ламтерншисер(про себя). С таким сморчком можно и по-простому разговаривать. (Переходит прямо к делу.) Хорошо в вагоне ехать… не то, что в старое время!.. Когда ездили на лошадях, бывало, вы понимаете, тащишься, и тащишься, и тащишься…

Менахем-Мендл(повторяет). Тащишься, тащишься и тащишься…

Ламтерншисер. Были в кабале у извозчика… как глина в руке горшечника.

Менахем-Мендл. Словно глина в руке горшечника.

Ламтерншисер. Напихает, бывало, в свой фургон всякой твари по паре…

Менахем-Мендл. Всякой твари по паре…

Ламтерншисер. Мужчины, женщины, куль муки, кантор, козел, поп…

Менахем-Мендл. Козел, поп…

Ламтерншисер. А чуть дорога в гору, – он велит, бывало, пассажирам потрудиться слезть… Вас честью просят…

Менахем-Мендл. Честью просят…

Ламтерншисер. А теперь я барин! Сижу, понимаете, в вагоне, курю папиросу и – никаких!

Менахем-Мендл. И никаких!

Ламтерншисер. Одно было хорошо: раньше ездили – так насчет жизни были уверены. Нечего было бояться, что вдруг приключится несчастье, катастрофа, то есть в случае, если перевернешься, понимаете, и полетишь вверх тормашками.

Менахем-Мендл. Да, вверх тормашками.

Ламтерншисер. Хорошо еще, если человек обеспечен хоть несколькими тысячами на случай смерти, чтобы жене и детям, упаси бог, не пришлось, понимаете, по миру ходить.

Менахем-Мендл. По миру… (Про себя.) Бежит рысью, как хороший конь.

Ламтерншисер (про себя). Идет за мной следом, как жеребчик! (Громко.) Потому что, понимаете, покуда колесо вертится, – так оно вертится.

Менахем-Мендл. Вертится.

Ламтерншисер. А когда колесо остановилось, – тогда стоп машина!

Менахем-Мендл. Стоп машина!

Ламтерншисер(про себя). Держит под уздцы голубчика! Ну и ступай в конюшню! (Громко.) Скверно то, что не каждый может обеспечить себя. Нынешние расходы, понимаете, и нынешние…

Менахем-Мендл. И нынешние…

Ламтерншисер. А в таком случае, по крайней мере хотя бы страховочку…

Менахем-Мендл. По крайней мере страховочку… (Про себя.) Ведь это же прямо-таки от бога, честное слово!

Ламтерншисер. Я как раз сейчас вспомнил об одном случае, который у нас случился. Некий человек, среднего достатка, он, понимаете, за всю свою жизнь тысячи рублей не имел, сотенной бумажки в глаза не видал, догадался, однако, вовремя застраховаться на несколько тысяч рублей. Теперь он умер в пути, не про вас будет сказано, в вагоне, и жене его недавно выплатили пять тысяч рублей наличными, копеечка в копеечку!

Менахем-Мендл. Наличными! Копеечка в копеечку! Как раз и у нас это случилось. Только было это не пять, а десять тысяч рублей. Помоги мне так бог во всех моих делах!

Ламтерншисер(вне себя). Десять тысяч рублей?

Менахем-Мендл. Десять тысяч рублей.

Ламтерншисер. Что же они сделали с такими громадными деньгами?

Менахем-Мендл. Что им делать? Торговлю открыли. Солидную торговлю!

Ламтерншисер. Вот как? Ну, и хорошо торгуют?

Менахем-Мендл. Да как еще торгуют! Наживают капитал!

Ламтерншисер(про себя). Сейчас самый подходящий момент. Надо его взять за сердце. (Громко.) Смешно, конечно, завидовать покойнику. Но как вспомнишь о живых, понимаете… У каждого жена, дети… (Вздыхает.) Каждый должен так поступить.

Менахем-Мендл(вздыхает). Ну, вот! А о чем разговор! (Про себя.) Сейчас самый лучший момент взять его за печенку.

Ламтерншисер(вздыхает). Благо тому, кто это вовремя сделает!

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека драматургии Агентства ФТМ

Спичечная фабрика
Спичечная фабрика

Основанная на четырех реальных уголовных делах, эта пьеса представляет нам взгляд на контекст преступлений в провинции. Персонажи не бандиты и, зачастую, вполне себе типичны. Если мы их не встречали, то легко можем их представить. И мотивации их крайне просты и понятны. Здесь искорёженный войной афганец, не справившийся с посттравматическим синдромом; там молодые девицы, у которых есть своя система жизни, венцом которой является поход на дискотеку в пятницу… Герои всех четырёх историй приходят к преступлению как-то очень легко, можно сказать бытово и невзначай. Но каждый раз остаётся большим вопросом, что больше толкнуло их на этот ужасный шаг – личная порочность, сидевшая в них изначально, либо же окружение и те условия, в которых им приходилось существовать.

Ульяна Борисовна Гицарева

Драматургия / Стихи и поэзия

Похожие книги

Сильмариллион
Сильмариллион

И было так:Единый, называемый у эльфов Илуватар, создал Айнур, и они сотворили перед ним Великую Песнь, что стала светом во тьме и Бытием, помещенным среди Пустоты.И стало так:Эльфы — нолдор — создали Сильмарили, самое прекрасное из всего, что только возможно создать руками и сердцем. Но вместе с великой красотой в мир пришли и великая алчность, и великое же предательство.«Сильмариллион» — один из масштабнейших миров в истории фэнтези, мифологический канон, который Джон Руэл Толкин составлял на протяжении всей жизни. Свел же разрозненные фрагменты воедино, подготовив текст к публикации, сын Толкина Кристофер. В 1996 году он поручил художнику-иллюстратору Теду Несмиту нарисовать серию цветных произведений для полноцветного издания. Теперь российский читатель тоже имеет возможность приобщиться к великолепной саге.Впервые — в новом переводе Светланы Лихачевой!

Джон Рональд Руэл Толкин

Зарубежная классическая проза
Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку)
Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку)

Ханс Фаллада (псевдоним Рудольфа Дитцена, 1893–1947) входит в когорту европейских классиков ХХ века. Его романы представляют собой точный диагноз состояния немецкого общества на разных исторических этапах.…1940-й год. Германские войска триумфально входят в Париж. Простые немцы ликуют в унисон с верхушкой Рейха, предвкушая скорый разгром Англии и установление германского мирового господства. В такой атмосфере бросить вызов режиму может или герой, или безумец. Или тот, кому нечего терять. Получив похоронку на единственного сына, столяр Отто Квангель объявляет нацизму войну. Вместе с женой Анной они пишут и распространяют открытки с призывами сопротивляться. Но соотечественники не прислушиваются к голосу правды — липкий страх парализует их волю и разлагает души.Историю Квангелей Фаллада не выдумал: открытки сохранились в архивах гестапо. Книга была написана по горячим следам, в 1947 году, и увидела свет уже после смерти автора. Несмотря на то, что текст подвергся существенной цензурной правке, роман имел оглушительный успех: он был переведен на множество языков, лег в основу четырех экранизаций и большого числа театральных постановок в разных странах. Более чем полвека спустя вышло второе издание романа — очищенное от конъюнктурной правки. «Один в Берлине» — новый перевод этой полной, восстановленной авторской версии.

Ганс Фаллада , Ханс Фаллада

Проза / Зарубежная классическая проза / Классическая проза ХX века / Проза прочее