Агония

Потом разговор ушел в сторону, и Регина заметила: молчат только они с Вадимом. И это плохо. Если бы он что-то рассказывал, ее частые на него взгляды были бы обоснованными: смотреть в лицо собеседнику — это нормально и правильно. Но Шамрай молчал, а она ничего не могла с собой поделать. Смотрела на него и чувствовала страшную неловкость: Влад старается наладить отношения, хочет мира и понимания, а она в этот момент думает о другом. О другом мужчине.

— Что-то Вадим сегодня немногословен.

— Да вот. Сижу и думаю, кого обстебать, и никак не придумаю.

— Вадя себе не изменяет. Он всегда придерживался правила «молчи — за умного сойдешь», — поддел Влад.

— Ладуля, а мне словоблудие без надобности. Я и тебе всегда советовал: меньше трепа, больше дела.

— Тебе точно без надобности, девки и так ведутся, — улыбнулся Рейман и почему-то посмотрел на Регину.

Она выдержала его взгляд, хотя внутренне вздрогнула. На лице у него улыбка, а в глазах холодок, который, кажется, тут же проник в нее и осел в желудке неприятным предчувствием. Погладив по щеке, он снова поцеловал ее в губы — и холодок внутри нее превратился в лед.

— Киря, пойдем покурим, — сказал Шамрай.

— Мысли мои читаешь. Только хотел предложить.

Кирилл и Вадим вышли из-за стола, за ними выскочила и Светлана. Они втроем медленно побрели к воде, разговаривая и смеясь. Прошли чуть дальше, потом вернулись.

— Кир, иди. Мне Вадька нужен на пару слов, — сказала Света, остановив брата.

— Не наговорились еще? — посмеялся Ушаков.

— Сейчас я ему последний раз на мозги капну и отстану.

— В то, что на мозги капнешь, я верю, а в то, что отстанешь, — нет, — сухо посмеялся Вадим и пошел медленнее. У ступенек, ведущих к веранде, приостановился.

— Ты ее знаешь? — без тени улыбки спросила сестра.

— Кого?

— Регину.

— Нет.

— Врешь.

— Нет.

— А что это за взгляды такие?

— Какие?

— Говорящие!

— Мы ж напротив друг друга сидим, — беспечно пожал плечом. — Или мне глаза закрыть?

— Ты же знаешь, что можешь кого угодно обмануть, но только не меня, — внимательно посмотрела ему в лицо.

— Знаю, — улыбнулся Вадим. — Пошли. А то Киря снова заревнует, что ты около меня трешься, а ему мало внимания уделяешь.

— Мы с Кирей поругались.

— Да? Опять зима в сердце, на душе вьюга? Что-то тихо вы поругались. А чё он со мной на перекур бегает? Может, я ему должен рожу набить за подвиги, не?

Светлана хохотнула.

— Не. Чё рожу хочется кому-нибудь набить?

— Смерть как хочется, не представляешь даже. — Обхватил правый локоть левой рукой.

— Глаза у нее какие, да? Синие. Линзы наверное. Как думаешь?

— У Рени? Нет. Не линзы.

— У Рени, да? — снова посмотрела брату в лицо. — Не знаешь ты ее, да?

— В первый раз вижу.

— Ну-ну.

Глава 5

— На одной любви далеко не уедешь, я тебе это всегда говорила. У нас тоже с Чарушиным любовь безумная была, а потом остались только ненависть и взаимные претензии. И вспомнил он про тебя, только когда бабка умерла, — распалялась мать, не изменяя себе. Каждый телефонный разговор с ней заканчивался одним и тем же. Либо с этого же начинался.

— Вспомнил и вспомнил. Я тоже помню, что у меня отец есть. Звоню, пишу ему. Если надо, помогу. Причем тут папа вообще?

— Притом, что головой нужно думать, а не другим местом.

— Головой вот и думаю, а хотелось бы другим местом…

— Чего?

— Сердцем, например, — засмеялась Регина, прижав телефон к уху плечом и снимая платье с вешалки.

— Регина, не чуди мне. Как Владик?

— Прекрасно. Работает. Весь в делах.

— Молодец. Он очень перспективный.

— Очень. По горло в перспективах. — Достала из коробки лодочки телесного цвета, которые последний раз надевала в прошлом месяце.

— Ты не надумывай там себе ничего, поняла? Это по молодости кажется, что один не понравился — другого найду. Потом годы пройдут и скажешь: «Какая я была дура».

— Угу. Так и скажу, наверное. — Или в черных пойти? Платье-то черное… нет, лучше в телесных, в них колодка удобная.

— Не понимаю твоего настроения, — с тревогой, в которой больше читалось раздражение, сказала мать.

— Не ты одна. Меня в последнее время никто не понимает.

— Отношения надо беречь. Любовь это хорошо, но думать надо о будущем, а не о сиюминутных удовольствиях. Слышишь?

— Слышу. Все, мам. Мне скоро выходить, — поспешила закончить разговор, порядком устав от очередного промывания мозгов.

Напрасно мама переживала: с Владиком рядом думалось о чем угодно, но только не о сиюминутных удовольствиях. С ним начинаешь страдать мыслеблудием: что только в голову ни лезет.

Зато при Шамрае голова приятно пустела, захлестывала невольная радость, и думать ни о чем не хотелось. Дурость вернулась, толкающая на сумасшедшие поступки.

Несколько недель прошло с их встречи. И все эти дни Регина себя убеждала, что ничего бы у них не получилось, встретились бы еще пару раз и разбежались. Переспали бы. Раз или два. Грустить не о чем. Не стоит оно того. Было и прошло. Даже не было ничего. Каждый должен идти своей дорогой.