Агония и возрождение романтизма

После многих лет тяжелой нищеты, ни разу не поколебавшей его веру в Бога, рабби Ицик увидел однажды во сне: некто приказывает ему отправиться за сокровищем в Прагу и отыскать его под мостом, ведущим к царскому дворцу. Когда сон повторился трижды, рабби Ицик собрался в путь и отправился в Прагу. Но мост день и ночь охраняла стража, и поэтому копать он не решался. Тем не менее он приходил к мосту каждое утро и бродил вокруг него до вечера. Наконец, начальник стражи, наблюдавший над ним, благожелательно к нему обратился и спросил, не ищет ли он чего-нибудь, не ожидает ли он кого-нибудь. Раби Ицик рассказал ему о сне, который привел его сюда из далекой страны. Начальник стражи рассмеялся: «И в угоду сновидению ты, бедняга, истоптал башмаки, добираясь сюда! Ну а если бы я верил снам, мне пришлось бы отправиться в Краков, потому что во сне я получил указание пойти туда и копать под печкой еврея – Ицика, сына Йекэля! – да, так он зовется! Ицик – сын Йекэля! Легко вообразить, как бы я один за другим обходил бы дома, в которых половину евреев зовут Ицик, а другую половину – Йекэль!» И он снова рассмеялся. Рабби Ицик поклонился, вернулся домой, откопал из-под печки сокровище и построил молитвенный дом, который называют «Синагога рэбэ Ицика, сына рэбэ Йекэля»[478].

Схема рассказа довольно точно предвосхищает ключевые эпизоды романа А. Н. Толстого «Золотой ключик, или Приключения Буратино» (1935), полностью отсутствующие в прототипической повести Карло Коллоди. Герой, отправившийся за богатством в Страну Дураков, схвачен полицейскими стражами. Те сбрасывают Буратино с моста, но внизу он получает золотой ключик к дверце, скрытой в его родной нищей каморке за куском холста, на котором нарисован пылающий очаг. Чудесный театр, найденный им в конце пути, заменил собой синагогу, построенную рабби Ициком. Как мне рассказывали туристы, ее и сегодня показывают приезжим в Кракове. Хасидские сюжеты, снискавшие популярность благодаря М. Буберу, были известны и до него, и ознакомить с ними А. Н. Толстого в Берлине начала 1920-х годов мог кто угодно из его многочисленных коллег-евреев по газетным, журнальным и издательским проектам.

Охотник на скале

В одной из последних глав романа «Двенадцать стульев» – «Под облаками» – описано, как в Грузии в Дарьяльском ущелье охотник за стульями отец Федор, в ужасе спасаясь от почти настигших его конкурентов, стремительно поднялся на

совершенно отвесную скалу <…> Он очутился на ровной площадке, забраться на которую не удавалось до сих пор ни одному человеку —

и при всем желании спуститься уже не смог.

Ему уже не нужны были земные сокровища. Он хотел только одного – вниз, на землю. Ночью он ревел так, что временами заглушал Терек <…> А следующей ночью он увидел царицу Тамару. Царица прилетела к нему из своего замка и кокетливо сказала:

– Соседями будем.

– Матушка! – с чувством сказал отец Федор. – Не корысти ради…

– Знаю, знаю, – заметила царица, – а токмо волею пославшей тя жены.