Аграрные реформы в довоенной Ичкерии

Об этом писал и этнолог Тишков, отмечая, что сельское хозяйство было чисто чеченской сферой занятости[28]. Данный факт способствовал приблизительному совпадению социальных (рабочий класс — крестьянство) и демографических (город — деревня) границ с национальными (русские — чеченцы), что вряд ли могло осознаваться иначе, как несправедливость. Джабраил Гакаев также замечает, что вайнахи составляли 70 % сельского населения ЧИАССР[29], в то время как сельское население в целом по данным на 1989 составляло порядка 60 % всех жителей республики[30], что позволяет говорить о ЧИАССР как об аграрном регионе в целом. Паскачев прямо утверждает, что удельный вес чеченцев и ингушей (в совокупности) составлял лишь 15—20 % от общего числа занятых в промышленности[31].

Именно так искусственно создавался резервуар избыточных трудовых ресурсов, который не только вызывал к жизни нищету, но и препятствовал процессам усвоения городской культуры, создания кадров национального рабочего класса и, в конце концов — разрушения традиционных форм сознания. Бывший заместитель председателя Госплана республики прямо говорит о том, что адекватных мер по преодолению ситуации принято так и не было[32]. Хотя он же отмечает, что в утверждённой с его подачи в 1985 году комплексной программе «О мерах по дальнейшему улучшению использования трудовых ресурсов Чечено-Ингушской АССР в 1986—1990 годах и на период до 2000 года» были прописаны конкретные шаги по преодолению данной ситуации[33]. Адекватность столь категоричной оценки сложно оценить в связи с тем, что ни одной публикации документа найти не удалось, да и практическое его воплощение в жизнь так и не состоялось.

Чеченское село было крайне трудоизбыточным и все эти люди, не в силах найти работу в стране, где официально никакой безработицы не было, и быть не могло, были вынуждены выбираться на «шабашки» в иные регионы РСФСР, где находились в неравных правах с местным трудоустроенным на регулярной основе населением и усваивали далеко не самый позитивный социальный опыт. Об этом писали Дементьева (журналистка центральных изданий, регулярно работавшая в ЧИАССР)[34] и этнолог Заурбекова[35]. О том же сказано в коллективной монографии АН ЧР под редакцией С. С. Решиева[36] и у других авторов[37].

Вот как описывают данный процесс различные исследователи:

«До 1991 г. ⅘ трудоспособного населения, преимущественно мужчины-чеченцы, занимались так называемой „шабашкой“, или отходничеством, как было принято обозначать этот вид трудовой деятельности. Практически с ранней весны и до осени они работали в самых разных районах страны на строительстве объектов — домов, помещений для скота и т. п.— подрядившись быстро сдать данный объект „под ключ“ так называемым бригадным, аккордным методом. Работали от зари до зари, зарабатывали неплохо.

Следует отметить, что высокая зарплата не компенсировала работникам потерь в иной области: длительная оторванность от семей, пребывание зачастую в отдалённых от Кавказа местах, отсутствие медицинского обслуживания, элементарного комфорта. „Шабашники“ были главными кормильцами чеченского населения. Это и был основной вид этноэкономики в республике. Мужчины-чеченцы в массе своей не имели современных промышленных специальностей, главная профессия среди них — строитель или чабан. Вот эти строители и чабаны (из сельской местности) и работали на всех стройках СССР»[38].