Агротора. Подаренное пламя (СИ)

Она боролась. Она пыталась не допустить к себе огонь, пыталась убежать из дома. Об этом мне поведала моя магия. Магия демонов. Она искренне пыталась мне угодить, словно извиняясь за свое происхождение, — передавала все, что происходило с Галиной. Но я не хотела мучений свой прабабки, я хотела её смерти. Первое мгновение казалось, что магия не понимает меня — ведь убийство просто так, без страданий и мучений, слишком милосердно для демонов. Но хозяйкой этой магии все еще оставалась я, и огонь неохотно, но быстро закончил дело.

Это было самое трудное мое убийство. В тот момент, когда затихли вопли Галины, в моей душе тоже что-то погибло. Какая-то важная часть, делающая меня человеком.

Вот теперь я позволила небытию унести мое сознание прочь, и дикий, неистовый, демонский огонь, пожирающий фамильный дом нашей семьи, словно тонкий лист бумаги, никто больше не контролировал.

Возможно, папа вновь отстроит здесь дом. И будут в нем три призрака — я, Галина и Маша…

Это была последняя моя мысль.

Мерное противное пиканье вырвало меня из лап притягательного Морфея. Это не медленное и спокойное пробуждение, как в выходной день, когда не надо никуда торопиться. Можно сравнить с резким оглушительным звуком будильника, напугавшим меня и заставившим подскочить на кровати.

— Тише, тише… — Чьи-то заботливые руки настойчиво вернули меня в лежачее положение.

Глаза заболели от яркого солнечного света. Я зажмурилась и через некоторое время снова подняла веки, на этот раз медленно.

Пиканье зазвучало чаще.

— Вы в безопасности, дорогуша. Незачем напрягать сердечко.

Ах, вот оно что. Это пищал кардиомонитор, подключенный ко мне.

— Выключите эту ерунду, — сипло проговорила я. — И закройте шторы.

Последняя просьба была немедленно исполнена. Теперь я могла спокойно разглядеть, где нахожусь.

Больничная палата. Причем одноместная. Дорого обставленная. Передо мной стоял высокий шатен лет тридцати в белом халате и терпеливо ждал, когда я осмотрю обстановку. На его губах играла профессиональная улыбка врача.

— Я Петр Юрьевич, ваш лечащий врач, — представился мужчина. — Вы помните, кто вы?

Хотя и ощущалась слабость во всем теле, но я сумела сделать саркастичное выражение лица:

— Я прекрасно помню, кто я. Вы лучше скажите, где я.

— В частной клинике, — ответил мужчина. — Вы без сознания уже пять дней. Удивительно, что сейчас очнулись.

Слабыми пальцами я отлепила противные присоски от груди и натянула повыше простынь.

— А можно мне какую-нибудь одежду? А то как-то неудобно вести светскую беседу, когда раздета.

Петр Юрьевич мотнул головой и вежливо сказал:

— Потерпите немного. Раз вы пришли в сознание, то хотелось бы как можно быстрее испробовать на вас одну теорию.

Как-то странно этот врач говорит. Что-то скрывает. Впрочем, мне по барабану.

— Давайте только быстрее, — устало произнесла я. Несмотря на то, что я только проснулась, все равно хотелось спать.

Петр Юрьевич вышел из палаты, и через минуту вновь появился. Следом за ним — мама и…

— Маша, — выдохнула я.

Едва увидев эти сияющие зеленые глаза, я сразу все вспомнила. Дом, пожар, Антона… Галину.

Румяная кожа, радостная улыбка и энергичность говорили о том, что Маша совершенно здорова. Но как же так? Я ведь похоронила и её, и себя под пепелищем.

Сестра осторожно присела на кровать и улыбнулась еще шире. Мама встала у изножья кровати, она смеялась и плакала одновременно, прижимая руки к груди. Её любящий взгляд не отрывался от меня ни на секунду, словно женщина не верила в то, что я действительно жива.

Петр Юрьевич остался стоять. Немного взволнованно поправив халат, он произнес:

— Мария получила бесценный дар для колдуньи. Он важен и может пригодиться прямо сейчас.

— Да погодите вы! — воскликнула Маша. Она взглянула на мое лицо и участливо спросила: — Как ты?

Я попыталась припомнить, какие травмы получила в ту кошмарную ночь. Сломанные ребра, голень и правая ключица, глубокие порезы от кинжалов, ушибы по всему телу. Но сейчас я была достаточно здорова, сломанных костей не было, разве что сильная слабость, и осознание это пришло только что.

— Почему я жива? Почему мы живы?

Мама всхлипнула, но ответила Маша:

— Если кратко, то нас вовремя спасли.

Девушка взмахнула рукой, пресекая мои вопросы. Она ответила лишь на один, самый главный:

— Я выжила, потому что во время пожара я получила свой дар. Я исцелила себя.

Я выдохнула, не веря собственным ушам. Способность исцелять себя других очень редкий и ценный дар. Он появляется раз в поколение на весь мир.

Маша гордо добавила:

— И первой, на ком я использовала твой дар, была ты. Я залечила все твои переломы и сильные ушибы. Остались только поверхностные раны — царапины да синяки.

Мама закрыла лицо руками, не сдерживая слез. Она всегда была эмоциональной женщиной.

Я улыбнулась и протянула:

— Ма-ам. Хватит плакать. Все же хорошо.

Мама закивала и начала вытирать слезы со щек.

— Да, да, ты права, ты права, доченька, — бормотала женщина. — Но я так боялась потерять тебя…

Маша пожала плечами и улыбнулась — мол, мамы, они такие.