Айболит из Алабамы. Героические будни сельского ветеринара

К половине двенадцатого я окончательно извелся от ожидания, то и дело поглядывал на часы, но тут на шоссе появился новенький черный форд с официальной надписью на борту. Автомобиль двигался медленно, водитель явно высматривал ветеринарную клинику, наконец, он притормозил и осторожно въехал на стоянку. Я заметил, как инспектор внимательно посмотрел вначале на мой грузовик, а потом на станок для скота, установленный с северной стороны здания.

— Чем станок мог так заинтересовать налогового инспектора? — удивился я.

Меня по-прежнему тревожила оценка имущества, упомянутая во время телефонного разговора.

— Он здесь, доктор Джон! — воскликнула Сью.

— Да, да, спасибо.

Через окно смотрового кабинета я наблюдал, как хорошо одетый правительственный чиновник посмотрел на часы, затем на одометр и аккуратно сделал пометку в сером гроссбухе ручкой, заправленной официальными черными чернилами. Потом он закрыл окно, вышел из автомобиля и старательно захлопнул дверцу, дважды подергал за нее, чтобы проверить, надежно ли она заперта.

— До чего же странный тип, — подумал я.

В Чоктау никто обычно не запирал свои машины, а многие — и жилища. Если, подойдя к дому, вы обнаруживали, что парадный вход заперт, значит, требовалось обойти вокруг и войти внутрь через заднюю дверь.

Из багажника ужасный гость извлек старый, обшарпанный серый портфель, две огромные папки и древний арифмометр. Подвергнув беглой инспекции колеса своего шикарного лимузина, он двинулся к входу в клинику. Я уже поджидал его на пороге, услужливо придерживая дверь и широко улыбаясь.

— Здравствуйте, сэр, — я буквально лучился радостью — доброе утро, доброе утро! Должно быть, вы и есть инспектор Джонс. Добро пожаловать в ветеринарную клинику округа Чоктау!

— Насколько я понимаю, вы мистер МакКормик? — деловито осведомился он.

Я утвердительно склонил голову, инспектор сдержанно пожал протянутую руку. Мне показалось странным, что у такого высокого, длинноногого мужчины, обладающего начальственным голосом и правом оценивать чужое имущество, такая вялая рука — настоящий кисель.

— На самом деле правильно МакКормак, — ответил я, — но я подумываю сменить эту «а» на «и» и попытаться заявить свои права на состояние дядюшки Сайруса.

Он уставился на меня, как на зачумленного.

— Вы родственник мистера Сайруса МакКормика, того, кто изобрел жатку? Разве вы не знаете, что он оставил кучу денег, которые лежат в банке и дожидаются… впрочем, не имеет значения.

Он вскинул голову и с недоумением посмотрел на меня, видимо, смысл моей шутки остался ему непонятен.

— Да, действительно я — налоговый инспектор Джонс — прибыл сюда, чтобы выявить нарушения в уплате налогов. Прошу вас, проводите меня в кабинет.

Я пребывал в полной растерянности и не сомневался, что меня ждут серьезные проблемы, тем не менее мне удалось выдавить кривую ухмылку, когда он упомянул о «нарушениях». У ветеринаров это слово означает крупные неприятности с пищеварением у старой собаки или запорку слепой кишки у лошади.

— У нас нет возможности предоставить вам настоящий кабинет, — я снова усмехнулся, продолжая мысленно представлять себе собаку, страдающую запором. — Но мы устроили для вас славный уголок в кладовой, где вас никто не потревожит.

И, напыжившись от гордости, я проводил его в «кабинет», которому — хорошо бы ненадолго — предстояло стать его штаб-квартирой. После уборки в кладовой еще оставалось кое-что из моего ветеринарного снаряжения, лекарства и другие припасы, а также кое-какая рухлядь. Я включил настольную лампу.

— Надеюсь, вам удобно? — поинтересовался я. — Здесь вас не будут беспокоить ни лай собак, ни посетители.

В ту же секунду до нас отчетливо донесся лай гончей, сидевшей в будке на улице, и слабое, но настойчивое тявканье находившейся в виварии чихуахуа; тут мы оба поняли, что я несколько приукрасил действительность. Через мгновение инспектор испуганно вскинул голову и повернулся левым ухом к востоку, откуда слышался нарастающий рев прогоревшего глушителя. Грузовик, развозивший корма, пронесся по холму мимо клиники и свернул на север, где сотня голодных свиней с нетерпением дожидалась, когда им привезут провиант.

— Ладно, — неуверенно произнес он и с подозрением огляделся по сторонам, — здесь довольно необычно, но, надеюсь, скудная обстановка не помешает нашей работе.

Выходит, помимо «нарушений» этот Джонс обнаружил у меня еще и «скудную» обстановку.

— Вижу, вы приготовили свои записи. Похвально!

— Может быть, вам что-нибудь нужно? Сегодня у меня много работы.

— Пожалуй, нет. Но не уезжайте надолго, не исключено, что некоторые записи могут потребовать дополнительных разъяснений.

Значит, он не отказался от своих замыслов, о чем свидетельствовало слово «потребовать», еще один непривычный термин, испугавший меня даже больше, чем «нарушения» и «скудная» обстановка. Мне не терпелось поскорее убраться, но на языке вертелся еще один вопрос.

— Не знаком ли вам некий Джонс из Нэшвилла? Мой коллега и приятель был родом из этого города, а вы с ним однофамильцы. А может быть, вы родственники?