Аид, любимец Судьбы. Книга 2: Судьба на плечах (СИ)

Раскаленная каменная болванка в половину моего роста. Чуть-чуть не долетела, грохнула в какой-то серный источник. Тут же и божок этого источника вылез – а может, демон, в подземелье не разобрать. Вонючий, волосатый, рогатый, на Пана смахивает.

Вылез, заорал что-то, кулаком потряс…

Следующая глыба вколотила его в скалы.

Скала пускала сверху черные слюни на мой хитон. Внутри, под гладкой, блестящей поверхностью, билось что-то живое и трепетное. Будто беременная прижимается пузом к руке супруга: ну, послушай, как он там, наш наследничек…

Еще глыба пролетела много выше, чиркнула по соседнему пологому холму, ринулась в яму огня, подняв тучу огненных брызг.

С разных сторон швыряют. И силы – немеряно, значит, великаны какие-то. Ну, с этим разобраться несложно, только вот получше слиться со скалами, прижаться грудью, срастись с языками пламени, с улыбкой трещин… Не спеша податься в нужную сторону с клубами едкого дыма.

Меч на поясе.

Пальцы слегка гудят от нетерпения – Черный Лавагет вышел в поле!

Бабочка уселась на локоть – не стал сгонять. Здесь водятся огненные бабочки, у Флегетона. Похожи на сгусток пламени размером с ладонь.

Обжигают, даже когда ты до них не дотронулся.

Великанов оказалось четверо – облюбовали ложбину, усыпанную осколками. Мать-гора полсотни лет назад не выдержала бушующего внутри пламени: бабахнула, распалась на куски. Напоследок образовала камнями оградку: уютную, туда пару табунов лошадей запихать можно. И одного Атланта в придачу.

Идеальное место для засады – или для резни, это уж смотря с чьей стороны взглянуть.

Двое великанов – кряжистых, медлительных, как раз поднимали тяжелые глыбы. Ух-х-х… – одна прорезает огненное марево падающей звездой. Охх – за ней спешит и другая…

– Достал?

– Не-е-е…

– Видно?

– Не-е-е…

– Еще?

– Ага-а…

Неразговорчивые они эти, горные. Они все больше головами стучаться любят – вон, каменные наросты на лбах, треснет – так легче бабочки под свод взовьешься. Одно хорошо: в голове у них – сплошная кость.

Двое других, черно-огненных – вот что было новым. Плотные, пониже горняков. Вязкие, оплывающие, медлительные с виду, из неспешно жующих ртов ползут огненные языки. Не видал таких во времена Титаномахии. И у трона своего не пришлось. То ли новые выводки, то ли…

«Старые, невидимка».

Огненные вообще не переговаривались. Перетекали с места на место. Попыхивали огнем. Один ковырял в носу – добывал из него тлеющие угли.

Стерегли подходы.

Наверняка есть еще как минимум двое горных – вон, камни с юга и юго-востока тоже летят, но это – основное…

– Раздавил?

– Не-е-е-е…

– Чего?

– Маленький. Не видать.

– А-а-а…

Владыка им, значит, маленький. Ну-ну.

Потревоженная бабочка вспорхнула с напрягшегося плеча. Оставила алый след.

Божественная сущность по капле потекла в клинок. Ложбина, засыпанная каменными огрызками, заскользила навстречу. Это же так просто, – представлять, что у тебя за спиной – черные крылья, как у твоего учителя…

Я подрубил ближнему горняку коленные сухожилия раньше, чем меня хотя бы успели увидеть. Зачем хтоний?! Кто сказал, что я не умею сражаться без невидимости?

Великан взревел, затоптался с ревом, уронил глыбу, которую только-только оторвал от земли, пыхнуло пламя в ближайшей огненной трещине; я зачерпнул горсть в ладонь и шутя швырнул второму великану в глаза – единым движением, не торопясь.

Удар в грудь первому. Густая пелена жирного пепла налетает, душит, прячет. Великан отмахивается, будто от мух. Хорошо, он забыл защищаться. Удар в живот. Икры. Шея – у второго. Ах, он отшатнулся, ничего. Полоснуть по руке, отсекая кисть.

И увернуться от жаркого, огненного сгустка – это очнулись местные, которые старики.

Такие старики любому молодому по почкам надают, а потом еще сверху добавят.

Под ногами зачавкало жидким, черным. Вязкая петля темноты, обвилась вокруг щиколоток. Поток живого, удушающего мрака с запахом мазута ударил в лицо, поглотил меч. Сомкнуть пальцы на рукояти, теперь оттолкнуть, рассечь застывающие путы, теперь атаковать, клинок ведь удержал… нет, черно-огненный отползает, улыбаясь бледным пламенем изо рта. Попытаться приблизиться, чтобы можно было ударить – приказом, сущностью – нет, вот теперь второй выкидывает вперед руки, растущие прямо из брюха, рук много, явно какие-то братики Гекатонхейров, и все руки – длиннющие, обтекающие черным, вязким…

Отсечь лапы, да и всё! В сторону (заодно дорезать великана, а то он на колени встать попытался), местные опять отползают и не уходят – тянут руки, будто им только-то позабавиться хочется: не прибить, не придушить, а удержать на месте…

Инстинкт взвыл пьяным авлосом вовремя.

Я успел отклонить голову, и стрела трепетно мазнула по щеке красным опереньем и канула в черную грязь. Следующая царапнула шею. Хорошие, тяжелые стрелы, которыми Аполлон бы не постеснялся бить. И я на виду, и другие великаны уже топочут и рушат скалы – слышно! – на подходе.

Владыкам, конечно, не пристало бежать с поля боя…