Айла и счастливый финал

Нет… Нет, это не так… Да, я знаю. – Джош закатывает глаза и швыряет блокнот на кровать, давая понять, что его настроение испортилось и что я могу просмотреть рисунки. – Нет, я знаю…

Примерно в таком же ключе разговор длится еще минут пять, пока Джошуа вдруг не перебивает мать:

– Ох, черт, пожарная тревога. Нужно бежать, пока!

И он сбрасывает звонок, а затем запускает телефон по столу и роняет голову на руки.

Несколько секунд я молча смотрю на любимого, а потом спрашиваю:

– Пожарная тревога?

Джош поднимает голову:

– Обычно я придумываю оправдание получше. – Он вытягивает ногу и слегка пинает мою туфлю. – Мозги не варят, когда ты сидишь здесь.

Я пинаю ее в ответ.

– Ты не ладишь с родителями? – осторожно спрашиваю я.

– Да, – кивает Джошуа.

Интересно, как часто он разговаривает с родителями. Я общаюсь со своими раз в неделю, но наши звонки редко длятся меньше часа.

– Поэтому ты здесь? Во Франции?

Должна признаться, мне всегда казалось странным, что сенатор отправил своего ребенка учиться в другую страну.

– О Париже они точно не думали, – хмыкает Джошуа, и на его лице появляется странное выражение, будто он удивляется своим собственным словам.

– Что ты имеешь в виду? – Я озадачена.

– Я… – запинается Джошуа, но через несколько секунд продолжает: – Я никому не говорил об этом.

Я хмурюсь.

Джош опускает взгляд, затем начинает потирать большим пальцем левой руки ладонь правой.

– Мои друзья знали, что я не в ладах с родителями, поэтому… предположили, что меня сослали подальше как трудного ребенка. А я никогда не возражал. Думаю, мне хотелось, чтобы друзья верили в то, что придумали сами, потому что… это лучше, чем правда. – Джошуа поднимает взгляд и пристально смотрит на меня. – Но это был мой выбор. Я застрял здесь по собственной вине.

Я с удивлением смотрю на любимого и жду, когда он объяснит свои слова.

– Когда родители заинтересовались частными старшими школами в Нью-Йорке и Вашингтоне, я убедил их, что образование за границей намного лучше. Я был молодым, глупым, а Париж казался наполненным романтикой, искусством и тому подобной фигней. Но, оказавшись здесь, я осознал… что это просто город. Понимаешь? Да, он красивый, живой, веселый, такой, как о нем говорят, но мне всегда казалось, что я убиваю здесь время, пока не начнется настоящая жизнь.

Убивает время! Не думаю, что это относится и ко мне, но его слова задевают. Однако я стараюсь не показывать этого.

– А где бы ты хотел оказаться? В Нью-Йорке? Вашингтоне? – Мне и правда интересно.

– Нет. Точно нет. В следующем году я поеду в Вермонт.

– В Вермонт? – Я хмурюсь. – А что там?

– Школа анимации. – Джош оживляется, заметив мое замешательство, и придвигается на край стула. – Она единственная в своем роде, потому что там преподают только нарративное искусство[26]. Там есть обалденный факультет, на котором учатся самые лучшие художники-аниматоры.

– Художники-аниматоры? – Я в замешательстве. – Какие? Типа парня, который рисовал «Кальвин и Хоббс»[27]?

– Нет. – Джош качает головой. – Любой, кто рисует нарратив, называется художником-аниматором. Истории о супергероях, графические романы, графический нон-фикшн. Это название относится не только к людям, которые рисуют комиксы.

– О-о-о… – А теперь я чувствую себя глупо. – Это большая школа?

– Нет. Наполовину меньше, чем АШП. – Он поднимает карандаш и крутит его между двумя пальцами. – А у тебя какие планы?

Сам того не зная, Джош посыпал мне соль на рану.

– Я… – бормочу я. – Я не знаю.

Его карандаш останавливается.

Мне стоило предвидеть этот вопрос, но он ударяет исподтишка. Мне так стыдно, что я борюсь со слезами.

– Я подаю документы в Сорбонну и Колумбийский университет, но не знаю, куда хочу поступить, – шепчу я чуть слышно. – Не знаю, где мое место.

Джош пересаживается на кровать рядом со мной:

– Эй! Все нормально. У тебя еще куча времени, чтобы все решить.

– Нет, это не так, – тяжело вздыхаю я. – А знаешь, что самое ужасное? Я надеюсь, что один из них мне откажет, чтобы не пришлось принимать решение самой.

Джош в удивлении поднимает брови, а потом долго молчит, что-то обдумывая.

– Я видел табель об успеваемости в кабинете директрисы. – Он осторожно подбирает слова. – Ты лучшая в нашем классе. Тебя примут в оба университета.

Так он знает. Я ковыряю персиково-розовый лак на ногте. Сдираю его кусочек за кусочком.

– Что ты хочешь изучать? – продолжает расспросы Джошуа.

– Ничего… – Узел в моем животе завязывается еще туже.

– Ничего? – Он смотрит на меня удивленно.

– В смысле… я не знаю, – признаюсь я. – Не знаю пока, чем хочу заниматься и где хочу жить. Все уже давно распланировали свое будущее. Все, кроме меня…

– Ты знаешь, что это неправда. – Джош кажется опечаленным.

– Может, в других школах так и есть, но в нашей… – горячо возражаю я. – У всех давно все распланировано. У тебя есть планы.

– Ну, а какой город тебе нравится больше? – Джошуа искренне пытается мне помочь.