Айседора: Портрет женщины и актрисы

«Я стоял сзади, когда вошел мистер Кан. Я никогда не забуду того ужаса, который отразился на его лице, когда он увидел, что Айседора затянула его собственную, искусно декорированную золотом ложу блеклым муслином, а также сняла первые десять рядов партера, чтобы оркестр не находился слишком близко к сцене. Он несколько смягчился под влиянием искусства Айседоры — ее программа была великолепна — но ненадолго…»¹³ Программа танцовщицы в «Сенчури» частично состояла из повторения коротких танцев, которые уже были показаны в этом году: «Орфей», «Ифигения», «Царь Эдип». В «Эдипе» Августин появлялся в заглавной роли. Ирма Дункан и Маргарита Сарджент (жена Августина) в ролях жриц Аполлона, а Айседора в роли ведущей хора. (Сара Уайтфорд, первая жена Августина, исполняла роль еще одной жрицы. По-видимому, она осталась в теплых отношениях с Дунканами.) 16 апреля 1915 года состоялось первое представление второй части «Патетической симфонии» Чайковского, одной из очень важных работ Айседоры. В нее входили танцы, созданные по поэмам Маккея, Вильяма Блейка и По, несколько восточных танцев с использованием отрывков из «Детства Христа» Берлиоза, «Страстей по Матфею» Баха и «Реквиема» и «Аве Мария» Шуберта.

«Аве Мария» — один из величайших танцев Айседоры. Она создала его в двух вариантах: как соло, которое исполняла она сама, и как групповой танец, в котором ее ученицы исполняли роли преклоняющихся ангелов. В групповом танце каждая девочка шла вперед, выпятив грудь. Руки сначала широко раскидывались, а потом сводились над головой, словно огромные ангельские крылья. Эти движения столь просты, что, когда в третьей части произведения каждая из танцующих высоко поднимает колено в прыжке, это воспринимается как внезапное освобождение или торжество духа. И тело, и руки танцовщиц выражают поклонение и смирение перед Девой и Младенцем, но движения столь ярко выражены, что смирение выглядит нежным, а не самоуничижительным.

В конце ноги движутся очень быстро и однообразно (как ноги сильфид), хотя ангелы и танцуют на полупальцах, а не на пуантах, а руки медленно движутся вверх. В этих жестах нет ничего робкого или сентиментального, они необъятны, как у Микеланджело.

Дева Мария отступает назад, как бы от ангела, принесшего ей благовещение, а потом начинает молиться. Затем, хотя ее голова и склонена над Младенцем, руки отводятся назад, выражая удивление. Движения рук ангелов в этом танце охватывают землю, достигают неба и выражают сильное стремление, когда танцовщицы предлагают себя Деве и Младенцу.

Движения в этом танце очень сильные и яркие, но слегка придерживаемые, как будто необходимо быть очень осторожными, чтобы не испугать Младенца. Это делает «Аве Мария» необыкновенно нежным и лиричным танцем. Сквозь эту нежность проглядывает сильная страстность. А в партии Марии необычайно впечатляющи смирение и удивление: как смогло это великое благословление снизойти на меня? В последующие годы Айседора и ее ученицы много раз исполняли оба варианта «Аве Мария».

Успех этих выступлений вновь подтвердил, что предпочтением у публики пользовались программы без сопровождающего их текста. Но, несмотря на то что на каждом выступлении был полный аншлаг, низкие цены на билеты и отсутствие первых десяти рядов не позволили Айседоре получить хоть какой-то доход.

Кроме того, у нее возникли неприятности и другого рода. Ночью 23 апреля пожарный инспектор обнаружил, что девочки из ее школы спят в бывшей библиотеке «Сенчури», оборудованной под общую спальню, а это противоречило правилам пожарной безопасности. Детей разбудили и отправили в отель, а Айседора в знак протеста отменила дневной и вечерний спектакли 24 апреля. Объяснив, что детей разместили в театре для экономии времени, она заявила, что ее преследуют власти¹⁴.

По словам Гента, она получила разрешение Кана на размещение девочек в здании театра, но между ними возникли разногласия, и в результате дети были выдворены оттуда¹⁵.

Между тем долги Айседоры росли. Кроме расходов по переустройству «Сенчури» существовали и огромные расходы, связанные со стремлением Айседоры к изыску. Например, сцена для ее восточных номеров была убрана сотнями живых лилий.

Пианист Джордж Коупленд описывает характерный случай¹⁶. Айседора велела заказать две огромные вазы с розами и поместить их по обоим краям сцены. На репетиции она проверила это и выразила свое неудовольствие менеджеру Фредерику Тойе.

«Вы называете это «массой роз»?»

«Мы не можем позволить себе массу, — ответил Тойе. — Ведь вы убрали первые ряды для оркестра, и поэтому у нас дефицит 3000 долларов еженедельно. Вы что, хотите, чтобы он увеличился?»

Айседора помолчала, а потом сказала без всякой иронии: «Как мило! Вы всегда знаете, что сколько стоит! А я знаю, чего я хочу!»

И она получила розы.