Похоже, что Луначарский против желания принял такое решение, возможно под нажимом своих коллег. Потому что спустя годы он в своих мемуарах написал с иронией, неуместной для официального стиля:
«В словах, которые выглядели вынужденными во время голода и холода периода революционного энтузиазма, стала проявляться некая экстравагантность, когда мы приступили к экономической политике, планированию и т. д….
Мы смогли лишь на словах поблагодарить Айседору, оказать ей пустяковую помощь, а в конце концов, досадливо пожать плечами и сказать, что наше время слишком жестоко для таких проблем, как у нее».
Таким образом, Айседора оказалась перед выбором: либо бросить свою работу, либо продолжать ее на условиях, которые возвращали ее к законам капиталистического мира. В своих требованиях помощи от правительства она не хотела сдаваться без борьбы. Характерно, что танцовщица искала поддержки не только своей школе, но и двум своим новым проектам. В статье20
, опубликованной «Известиями» 23 ноября 1921 года, Айседора просила прислать к ней детей рабочих и предлагала, чтобы Большой театр по понедельникам был открыт для всех, дабы все желающие могли видеть и слышать выдающиеся симфонические произведения бесплатно.(Есть что-то комическое в том, что американская танцовщица пытается убедить русских коммунистов быть более революционными и, не получив от них помощи, обращается к Американской ассоциации по поддержке безработных.)
Правительство, однако, пришло к выводу, что не может оказывать поддержку школе и тем более содействовать двум новым проектам танцовщицы, поэтому Айседора стала перед выбором: или бросить школу и вернуться в Западную Европу, или заработать деньги, отправившись на гастроли. Решение было очевидным.