Айседора: Портрет женщины и актрисы

«Я скучаю по ребенку. Я скучаю по тебе и по тому чуду и вдохновению, которые ты привносишь в каждый момент. Даже страдания, которые ты иногда причиняешь, — радость в сравнении с разлукой с тобой. Придет ли день, когда я смогу быть рядом и помогать тебе в работе, вместо того чтобы так носиться по стране… Ты — Вино и Поэзия жизни, без тебя так холодно и пустынно… Если ты собираешься в Италию, то могу ли я поехать с тобой??? Да —»¹⁵.

Когда Айседора в декабре уехала из Флоренции на гастроли в Польшу, она отправила ребенка с няней в Сан-Ремо на итальянской Ривьере. В январе она написала Теду из Голландии:

«О, как я хочу увидеть нашу малышку, но доктор говорит, что смена молока и климата на более холодный может оказаться роковой, так что я не смею. Фрейлейн пишет мне, что собирается уехать, ведь она обещала оставаться только до марта. Я найду няню здесь, чтобы дать ей необходимые инструкции перед отъездом, и, кроме того, я должна сама увидеть человека, который будет заботиться о ребенке.

Стампф [ее менеджер в Голландии] хочет, чтобы я дала еще несколько концертов. О дорогой, я так расстроена и опечалена, но постараюсь быть храброй. Рэй [Раймонд Дункан] просит выслать ему деньги…»¹⁶

Ее первое выступление в Амстердаме проходило при переполненном зале. Айседора рассказывала в письме к Крэгу:

«Твоя телеграмма придала мне силы для вчерашнего выступления как ничто другое.

Сегодня утром я обнаружила, что «заболела», и лежала весь день как полагается…»¹⁷

На следующий день она все еще была «больна» и не стала выходить. Она писала:

«Дорогой, моя звезда, похоже, звезда тоски, и мне предначертано провести свою жизнь тоскуя, тоскуя, тоскуя. Иногда, когда я танцую или нахожусь рядом с тобой, она безмолвствует — да, ты можешь заставить ее замолчать, — но никто другой, ничто другое, только иногда мой танец…

От тебя сегодня нет письма!

Кэтлин [которая навещала ее в Амстердаме] уехала сегодня утром в Лондон. Она была очень мила и весела. Я лежала весь день напролет, потому что все еще «больна». Завтра я должна отправиться в Харлем для репетиции с музыкой Шопена…

Дорогой, сейчас я ложусь спать.

Какая смешная жизнь!

Я хочу своего ребенка, более того, я хочу тебя. Я полна беспокойства и тоски…

Ты говоришь: «Будь умницей, Топси, ложись спать и поправляйся» — я танцую здесь 25-го и 28-го, а потом Берлин?

Мне придется оплатить здесь эти зверские счета, иначе будут неприятности.

Отель Долей — Гаага 500 гульденов

Проф. Трал… 150 гульденов

Доктор Ван Несе… 300 гульденов

Фрейлейн… 225 гульденов

Отель здесь 9 дней… 225 гульденов

1430!!!

Ужас!

Фрейлейн прислала телеграмму, прося 450 франков. Думаю, они оказались в тяжелом положении, и я послала ей.

Как только поступят сборы от двух вечеров, я перешлю тебе все счета, квитанции, дивиденды и так далее. Элизабет пишет, что ей нужно вернуть 1000 гульденов, которые она давала взаймы, чтобы оплатить расходы за дом…»¹⁸

Крэг в Берлине работал над декорациями, которые заказала ему Дузе.

«Я уже сделал четыре эскиза для «Леди из моря» — художники довольно дорогие, и у меня уходят все деньги из тех, что платит мне Д. [Дузе]. Довольно сомнительная идея, что художник работает практически бесплатно… Гораздо предпочтительней устойчивый доход Отто [консьерж дома на Зигмундсхофф, 11]… Школе (мой проект театральной школы) придется подождать. Все хорошее должно ждать, и если достаточно хорошие вещи стоят тридцати лет, то по-настоящему хорошая вещь стоит и ста.

Потом я появлюсь «впервые на всех сценах» в роли Йорика».

Но до этого будущего дебюта Крэгу нужно было еще удовлетворить своей работой Дузе. Великая актриса, казалось, колебалась в выборе пьес, и Крэг, погруженный в работу для нее, находил ее метания крайне мучительными для себя.

«Кстати, у Дузе уже новая пьеса. Это очень жаль, она наверное забыла о «Росмерсгольме», о котором говорила раньше. Однако с ее постоянными метаниями и изменениями она все же лучшая из всех»¹⁹.

Тем временем «болезнь» Айседоры не принесла ей покоя. Мы находим ее письма к Теду:

«Дорогой —

я лежу в постели уже третий день. Ужасно, ведь я так успешно работала.

Терпение…

Не могу даже читать, все плывет. Надеюсь, что к завтрашнему вечеру буду в порядке. (Скорее всего, имеется в виду 25 января, когда она должна была выступать во второй раз в амстердамском Концертном зале.]

Как глупо, что я так расклеилась…

Не могу понять этого…»²⁰