Айседора: Портрет женщины и актрисы

Я уезжаю завтра в Остенде, чтобы вдохнуть морского воздуха. В Париже буду 6 августа, а 8-го уплываю на пароходе в Америку вместе с мистером Фроманом. Конечно, это несколько странное время для начала выступлений в Нью-Йорке, но он говорит, что я должна появиться там до того, как все ринутся туда 1 сентября. Твоя мама сказала, что ты приедешь в Берлин в сентябре. Неужели ты не мог приехать раньше, чтобы у нас была возможность встретиться перед моим отъездом? Надеюсь, что подыщу для тебя какого-нибудь миллионера в Америке… Не могу описать, как я хочу поговорить с тобой…

С любовью, твоя Айседора»¹⁴.

Крэг с горечью ответил в еще одном неотправленном письме: «Больших тебе успехов, а всех миллионеров ищи для себя… Ты в них нуждаешься»¹⁵.

У Айседоры были все основания остаться довольной тем приемом, который был оказан ей и детям из ее школы в Лондоне. Критики были полны энтузиазма. «Академия» писала:

«Мы никогда не видели такого радостного, такого чистого и прекрасного искусства, как у Айседоры Дункан… Кроме трех танцев, которые исполнили ее замечательные ученицы, она танцевала всю программу, длившуюся три часа, совершенно одна, и это не было однообразно… Мы никогда не видели, чтобы кто-то так радовался жизни, как эти детишки… Своим благородным искусством мисс Дункан учит нас, как эта радость может сохраняться и передаваться всем вокруг»¹⁶.

Программа представляла собой «Ифигению в Авлиде» Глюка, а маленькие девочки исполняли хоровые номера.

Одной из зрительниц в театре «Йорк», на которую выступление Айседоры произвело глубочайшее впечатление, была ее соотечественница Рут Сент-Денис, совершавшая турне по Европе¹⁷. Подобно Айседоре, Сент-Денис столкнулась с безразличием и непониманием со стороны своих соотечественников ко всем видам серьезного танца, кроме балета. Но в то время как Айседора, не выдержав неравной борьбы у себя на родине, была восторженно встречена публикой в 1902 году в Будапеште, Сент-Денис, оставшейся в Америке¹⁸, понадобилось гораздо больше времени, чтобы завоевать признание. Только 6 марта 1906 года¹⁹, после продолжительного выступления в варьете, которое позволило ей скопить деньги, она смогла представить серьезную программу. В конце того же года²⁰ она отправилась за границу, где впервые встретила Айседору. По стечению обстоятельств, третья американская танцовщица — Мод Аллан, подражательница Айседоры, в то же время выступала в варьете театра «Палас», и ее присутствие привлекло еще большие толпы зрителей в театр «Йорк». Сент-Денис писала позднее:

«Трудно найти слова, чтобы отдать должное необыкновенному гению Айседоры. Я могу лишь коротко сказать, что она сумела передать в этом, к сожалению, крайне мало оцененном виде искусства, ощущение пробуждения целого мира²¹. Она не только прониклась духом Древней Греции, ее совершенными музыкальными ритмами, но позволила всему человечеству ощутить радость, простоту и чисто детскую гармонию, которая ассоциируется у нас с ангелами, танцующими «танец искупивших грехи». Мэри Фэнтон Робертс спустя годы сказала, что Айседора «была приверженицей Диониса, Рут Сент-Денис — Аполлона», имея в виду, что «Айседора обладала полной раскрепощенностью, которую я облекла в форму и тем самым приобрела некую восторженность… присущую ей, и которую уже не потеряю до конца жизни. В одном движении ее руки таилось все изящество мира, в одном повороте головы — все его благородство»²².

Такой теплый прием публики был тем более ценен для Айседоры, что она еще живо помнила, как «чуть не умерла с голоду» в Лондоне восемь лет назад. Ее надежды найти официального покровителя для своей школы усилились, когда королева Александра дважды посетила ее выступления. Танцовщица ободрилась еще больше, когда герцогиня Манчестерская, загоревшись идеей основать школу ее танцев в Лондоне, пригласила американку и ее учениц выступить перед королем Эдвардом и королевой Александрой в своем загородном поместье. Им был оказан очень теплый прием, за которым, однако, не последовало ничего существенного. Тем временем расходы на содержание школы постоянно увеличивались, поэтому Айседора, которая выступала в Лондоне под совместным покровительством Чарльза и Джозефа Шуманов, решила принять предложение Фромана выступить в Соединенных Штатах.