Айвазовский

Иван Константинович согласно его завещанию был похоронен в ограде феодосийской армянской церкви Сурб-Саркис (Святого Саркиса), в которой его крестили.

В 1903 году его вдова установила на его могиле надгробие из белого мрамора в виде саркофага. На одной стороне надгробия читается изречение историка V века Мовсеса Хоренаци, написанное на древнеармянском языке, перевод которого звучит так: «Рождённый смертным оставил по себе бессмертную память». Надпись дополнена словами на русском языке: «Профессоръ Иванъ Константиновичъ Айвазовский 1817—1900».

Анна Никитична после кончины мужа прожила ещё 44 года и ушла из жизни в Симферополе в 1944 году, во время оккупации Крымагфашистами.

Память о И. К. Айвазовском сохранялась, несмотря на все исторические потрясения XX века. Крымчане слагали легенды о нём. Одно из сказаний крымских татар рассказывает о визите к художнику разбойника Алима, приехавшего поздравить его после свадьбы. После бракосочетания Иван Константинович уехал с супругой[434] в имение Шах-Мамай, но по дороге, ночью, его карету, именно о карете говорится в легенде, остановил всадник, поздравил новобрачных и скрылся в темноте.

Храня предания о прославленном маринисте, феодосийцы с сожалением видели, что жизнь галереи замерла со смертью хозяина. Никто не мог заменить её основателя с его безудержной энергией, талантом, профессионализмом, жаждой деятельности и, что немаловажно, с его бескорыстием.

Но всё же феодосийской галерее удалось избежать трагической участи многих частных особняков и собраний, основанных до событий 1917 года. С началом Первой мировой войны было принято решение о вывозе фондов галереи в Симферополь и размещении в здании Офицерского собрания до марта 1918 года. В период Гражданской войны собрание было возвращено в Феодосию, картины хранились упакованными в ящики, были спрятаны в каретном сарае во дворе галереи, адом художника стал местом постоя воинских частей. После национализации 1921 года галерея И. К. Айвазовского была включена в сеть государственных музеев страны, и в 1922 году, после восьмилетнего перерыва, вновь открылась для посетителей. Отчасти были восстановлены экспозиции, убранство интерьеров. Ныне галерея пользуется широкой известностью, являясь крупнейшим в мире собранием картин И. К. Айвазовского[435].

Несомненна ценность того, что в доме художника и в наше время находятся те предметы, которые сопутствовали его жизни. Среди них — уникальные часы с боем. Они воспринимаются как один из символов его дома, как воплощение связи эпох, стилей в культуре. Иван Константинович умел ценить время, разумно и бережно распределять его, словно напоминая самому себе об этимологии слова «успех» — от глагола «успеть». Знаменитый маринист всегда стремился успеть сделать как можно больше, завершить самое важное, найти время для масштабных начинаний. Наверное, во многом именно поэтому ему удалось свершить так много, прожить жизнь достойно и остаться в памяти семьи и потомков, земляков и всего народа России, как и в истории мирового искусства, талантливейшим и исключительно работоспособным художником, благородным и деятельным человеком. Широко известно выражение: «Искусство быть человеком». Айвазовским и этим искусством, пожалуй, сложнейшим и наиболее важным для каждого, был наделён сполна.

В мастерской выдающегося художника и в настоящее время возникает ощущение, что он только что вышел, вот-вот вернётся, чтобы продолжить работу. На мольберте остался незавершённым холст, посвящённый морской стихии, которую он вдохновенно воспевал всегда. Несмотря на множество званий, чинов, должностей, орденов, привилегий, он оставался в душе всё тем же истинным художником, ранимым и тонко чувствующим, умудрённым жизненным опытом и юным одновременно. И потому так прост, почти аскетичен облик его мастерской.

Придя сюда впервые, ловишь себя на мысли, что будто бы уже бывала здесь. Но это не фантазия, не ошибка. Ответ очевиден — мастерские многих великих художников похожи характерной скромностью обстановки. В таких «святилищах искусства», подобно алтарю, возвышается мольберт — большой, высокий, словно сознающий исключительность своей роли среди окружения, которое составляют кисти, палитры, незаконченные эскизы, подрамники, рулоны бумаги и, конечно, несколько картин — избранные развешаны на стенах, незавершённые стоят рядом, ожидая своей очереди вновь оказаться на мольберте. Таковы мастерские очень непохожих друг на друга живописцев разных стран и эпох: Рембрандта Харменса ван Рейна в Амстердаме и В. М. Васнецова в Москве, М. А. Волошина в Коктебеле и И. Е. Репина в Куоккале, В. Д. Поленова в его имении под Тарусой и И. К. Айвазовского в Феодосии. Этих творцов объединяет одно — великая любовь к искусству и бескорыстное служение ему, а потому и их храмы — мастерские — имеют так много общего.