Айвазовский

Модель позировала ему, как правило, неоднократно по нескольку часов. На протяжении сеансов портретист вел беседу со своим «натурщиком», и эмоциональная реакция человека, его характерные жесты, свободная поза помогали найти наиболее острое звучание образа. Например, так им были созданы с натуры два варианта портрета Л. Н. Толстого в 1873 году в имении Ясная Поляна. Искусство феодосийского мариниста вызывало живой интерес И. Н. Крамского, который тонко разбирался в пейзажной живописи и был строг в ее оценках. Так, о ландшафтах, представленных на первой передвижной выставке 1871 года, он писал: «Пейзаж Саврасова „Грачи прилетели“ есть лучший, и он действительно прекрасный… душа есть только в „Грачах“. Грустно! Это именно заметно на такой выставке, где резко выражается индивидуальность, где каждая картина должна выражать нечто живое и искреннее»[302]. В то же время его критика всегда была доброжелательной. Например, об этом можно судить по тем наставлениям, которые он давал своему младшему современнику и другу пейзажисту А. Ф. Васильеву. О картине «Мокрый луг» он писал Александру Васильеву: «Первый взгляд не в пользу силы. Она показалась мне чуть-чуть легка, и не то чтобы акварельна, а как будто перекончена. Но это был один момент. Я об этом упоминаю к сведению, но во всем остальном она сразу до такой степени говорит ясно, что Вы думали и чувствовали. Что, я думаю, и самый момент в природе не сказал бы ничего больше…»[303] Не меньшее восхищение, и абсолютно обоснованное, подтвержденное прежде всего самим временем, с течением которого не угас интерес к вдохновенному произведению, вызывает у Крамского последний пейзаж Васильева «В Крымских горах».

Айвазовский же, публичный человек, умеющий безошибочно находить правильную линию поведения в любом окружении, мог быть предельно сдержанным, закрытым для любопытных взглядов, непроницаемым, будто закованным в броню для недоброжелателей. Этим особым искусством маринист должен был владеть не менее виртуозно, чем живописью. Только так возможно было добиться тех результатов и на творческом, и на общественном поприщах. Что ему полностью удалось. Наверное, именно таким увидел его и решил показать на полотне Иван Крамской.

В отношении передачи психологизма другое произведение кисти Крамского, «Портрет художника Айвазовского» (1881, БГХМ им. М. В. Нестерова), гораздо более удачно. Показательно само его название — это образ именно художника, живого, подвижного, увлеченного творчеством. Тонкая светотеневая моделировка позволила достичь ощущения смены освещения, эмоционального настроя мариниста, едва ли не изменения выражений его лица.

Столь же скромный внешне, но продуманный, психологический образ Ивана Айвазовского был создан известным, даже модным в конце XIX века портретистом Константином Маковским[304]. Портрет написан через шесть лет после исполнения двух названных выше образов мариниста кисти Крамского. Это также вариант психологической характеристики: образ решен на нейтральном фоне, художник показан в темном костюме, при полном отсутствии внешних аксессуаров, но запоминается точной передачей сходства, глубиной и выразительностью взгляда человека проницательного, думающего, с годами обретшего мудрость. Такая трактовка весьма необычна в искусстве К. Е. Маковского — «пленника красоты», склонного к комплиментарной, несколько салонной живописи. Однако личность Айвазовского была настолько индивидуальна и ярка, что трактовка ее не нуждалась ни в каких внешних эффектах.

Сам Иван Константинович по-прежнему неутомим в создании живописных марин. Умудренный жизненным опытом художник пишет любимое им море не менее вдохновенно, хотя и несколько иначе в отношении идейного осмысления и художественного языка. Он склонен к анализу прошлого и настоящего, к философско-религиозному взгляду на путь человека, на смысл его земной жизни, ее значение в мироздании. Образы морской стихии все так же звучат рефреном в его живописи, но воспринимаются несколько иначе — как море вечности, как прообраз мира, созданного Господом.

По-прежнему ли его искусство близко и понятно широкому зрителю? Бесспорно, да. Хотя критики в адрес мариниста звучало немало, а связано это было во многом с новыми требованиями времени, со сменой эпох, с их уже иными эстетическими, философскими, социальными запросами. Пришло время доминанты реализма, расцвета движения передвижников во главе с И. Н. Крамским и Г. Г. Мясоедовым. В центральных картинах современных выставок превалировало критическое осмысление действительности, правдивое изображение жизни, в новаторском подходе к пейзажу А. К. Саврасова и его учеников — желание работать лишь с натуры, найти красоту в самых скромных, обыденных, а часто и неприглядных сюжетах.