Айвазовский

«Эта картина изображает восход солнца на вершине Ай-Петри, откуда Пушкин верхом с проводником смотрит восход солнца. Только что на горизонте показалось солнце, Пушкин снял шляпу свою, чтобы приветствовать светило.

Картину эту я думаю послать в Петербург или в Москву, но теперь трудно, картина почти в три аршина длиною…»[389]

Суметь найти трактовку образа А. С. Пушкина в живописи было особенно важно для художника, о чем он писал:

«Теперь можно сосчитать на пальцах тех немногих, которые его помнят, а я вдобавок был любезно принят и обласкан поэтом. Из Москвы меня просят прислать на выставку к осени картину из жизни Пушкина (и в Исторический музей в Москве). Я послал им две картины: „Пушкин у Гурзуфских скал“, „Там, где море вечно плещет“ (иначе, чем прежде написанную), другую „Пушкин на берегу с семейством Раевских у Кучук-Ламбата“ („Как я завидовал волнам, бегущим бурной чередой с любовью лечь к ее ногам, как я хотел коснуться милых ног устами“…)»[390].

1896 год был также ознаменован выходом в свет особенно значимого для художника издания — фототипического «Альбома 120-ой выставки картин И. К. Айвазовского», составленного Ф. И. Булгаковым, отпечатанного в петербургской типографии А. С. Суворина. Фолиант включал в себя 34 листа с изображениями центральных полотен великого мариниста, которые отбирал сам автор.

В последнее десятилетие жизни Иван Константинович продолжал работать в своем основном жанре — столь любимом им пейзаже, создавая новые и новые полотна в несколько иной манере, но не менее высокого художественного качества. «Прибой у крымских берегов» (1892, ФКГА), «Корабль „Мария“ во время шторма» (1892, ФКГА), «Остров Иския близ Неаполя» (1892, ФКГА), аллегорическая панорамная композиция «От штиля к урагану» (1895, ФКГА) — лишь немногие подобные примеры. Наиболее известное полотно этого периода, «Среди волн» (1898, ФКГА), Иван Константинович восторженно и вдохновенно написал в кратчайший срок, всего за десять дней. Его размер огромен даже для феодосийского мариниста — 12 квадратных метров. В 1898 году, уже незадолго до смерти, им была исполнена марина на характерный в его творчестве сюжет — «Заход солнца над морем». Однако написано это полотно несколько иначе: в его тающей пастельной цветовой гамме, в одном направлении мазков, стремящихся к линии горизонта, к светлым далям, где садится солнце, художник словно подводил итог жизни, клонящейся к закату, передавал состояние своей души, подобное звучанию пейзажа — величественного, спокойного, наполненного вечным смыслом, негаснущей красотой мироздания.

Вместе с тем, словно обращаясь к вечности в думах и в живописи, до последних дней жизни И. К. Айвазовский не переставал заинтересованно следить за событиями российской и мировой политики, неравнодушно реагировал на них, в том числе через создание живописных полотен. В 1894–1896 годах происходило уничтожения армян турками. Откликаясь на трагедию массового убийства, в знак несогласия с политической позицией Турции он уничтожил все ранее полученные турецкие ордена — бросил их в море, а ленты от них отослал султану. Айвазовский, как правило сдержанный и мягкий в общении, с предельной резкостью и прямотой заявил консулу Турции: «Награды кровавого владыки я бросил в море, вот их ленты, отправьте ему. Если хочет, пусть он тоже мои картины бросает в море, но это вовсе не моя забота»[391].

Художник написал серию картин о трагедии армянского народа, тем самым исполнив пожелание католикоса. Отвечая на послание к нему главы армянской церкви, Иван Константинович писал: «Вы сделали мне весьма чувствительное и прекрасное предложение — изобразить красными красками картину армянской резни на фоне залитых кровью гор и дол и над развалинами — убитого горем Владыку армян. Будь угодно Всевышнему даровать мне жизнь и подольше, настанет день, когда я исполню сие трогательное предложение»[392].