Айвазовский

Он писал о тех трагических событиях католикосу М. Хримяну 8 сентября 1896 года: «Глубокой болью омрачено сердце мое невиданной и неслыханной резней, учиненной над армянами. Вы, Ваше Святейшество там, мы — здесь, и каждый на своем месте горько оплакиваем погубленные души несчастных сородичей наших»[393]. То же в книге о маринисте подтверждает Н. Н. Кузьмин, подчеркивая его симпатии к армянскому народу, «усилившиеся после анатолийской и константинопольской резни, насилий и грабежей, приведших всех в ужас»[394].

Сочувствуя армянскому народу, стремясь привлечь внимание общественности к злободневным вопросам, он организовал выставку в Одессе, на которой в числе других картин экспонировались три варианта композиций, изображающих, как писал автор полотен, «жестокость турок: резание армян в Трапезунде, как бросают живых армян с парохода в Мраморное море, и третья, как турки в Фесалии жгут греков во время войны»[395]. Средства, полученные от проведения выставки — две тысячи рублей, были переданы: нуждающимся армянским семьям — тысяча рублей и ровно столько же — грекам. Кроме того, на адрес посла России в Константинополе И. К. Айвазовский переслал три тысячи франков в помощь нуждающимся армянам Эрзерума[396].

О неизменном стремлении к благотворительной деятельности свидетельствует ряд посланий И. К. Айвазовского 1897 года, среди них: несколько писем Г. А. Эзову с просьбой оказать помощь феодосийскому жителю С. С. Крыму[397], с ходатайством о пенсии местным жителям Сахаровым и о делах армянской церкви в Феодосии[398]; В. В. Стасову — с просьбой оказать помощь С. С. Крыму с целью обогащения феодосийской общественной библиотеки[399] и многие другие. Подобные факты позволяют судить и о высоких человеческих качествах Ивана Константиновича, и о его совсем не формальном, не поверхностном отношении к христианской вере, ее заповедям. К чести художника, он выдержал нелегкое испытание достатком и почестями, не утратил при этом ни открытости людям, ни самодисциплины, ни требовательности к себе, ни исключительного трудолюбия и жажды созидания.

Его общественная деятельность оставалась все столь же активной в 1890-е годы, а те результаты, которых он в ней достиг, приносили пользу не одному поколению, они значимы и сегодня, прежде всего, это основанное им художественное собрание — ныне картинная галерея, носящая его имя. Помимо обширной коллекции ценных полотен, галерея явилась своеобразным памятником жизни Айвазовского, напоминанием о событиях, которым он был свидетелем, свершениях, в которых участвовал, о выдающихся людях, с которыми общался. «Шутка ли сказать, он лично знал Жуковского, Пушкина, Гоголя, ему покровительствовал „дедушка“ Крылов, его знала и любила тургеневская „плеяда“: писатели, художники, артисты дарили ему свои произведения с собственноручными надписями и свои портреты, из которых он составил целую коллекцию для своей картинной галереи; наконец, его ласкал двор четырех русских императоров!»[400] Некоторые экспонаты Феодосийской картинной галереи и в наши дни напоминают об этом. Что тем более ценно, поскольку Иван Константинович, постоянно работая кистью, не любил пера — почти не оставил мемуаров.

Еще при жизни художника галерея и его дом стали своеобразным общественно-культурным центром. Здесь не только проводились вернисажи, концерты, творческие вечера, но в гостиной во время приемов составлялось общественное мнение, в кабинете живописца обсуждались важнейшие для жизни города вопросы, будь то предстоящие городские выборы или перспективы нового строительства. Всех интересовало мнение выдающегося мариниста — почетного гражданина Феодосии.

Действительно, авторитет Айвазовского в его родном городе в 1890-е годы был непререкаем. «Первым человеком в старой Феодосии был Айвазовский. С ним как будто умерла и старая Феодосия, за последние 20 лет совершенно изменившая свой прежний облик. Да он и сам был главным виновником этой перемены, потому что устройством порта и проведением железной дороги Феодосия почти исключительно обязана его энергичным настояниям, связям и влияниям в высоких сферах»[401].

Его нередко можно было видеть на улицах родного города. Знаменитый маринист шел своей характерной небыстрой, но бодрой походкой. Каждый в городе знал Айвазовского, его приветствовали, низко раскланивались и не только как с художником, но, вероятно, в первую очередь как с влиятельным горожанином, к тому же тайным советником, сановником. Один из феодосийцев рассказывал: «…Придешь к Ивану Константиновичу вечером, сидишь себе у него, болтаешь о том, о сем, в винтик[402] с ним поигрываешь, все это запросто. А посмотрели бы Вы на него в Петербурге! Там вельможи к нему на поклон ездят! При дворе он свой человек!»[403]