Айвз и Мэллоун

– Эбигейл, что с тобой? Обычно ты первая бросаешься в любую дыру, чтобы проверить, та ли она, а сейчас сомневаешься?

Она хмыкнула, пожала плечами и шагнула к лазу, но я остановил ее:

– Не тот случай, когда нужно уступать дамам! – Я первым протиснулся между камней, справедливо опасаясь застрять, но вместо этого ухнул вниз.

Падение длилось не дольше нескольких секунд, а закончилось в озере; холодные воды сомкнулись над моей головой, и на миг я потерял всякую способность ориентироваться и мыслить – страх вытеснил все. Он был столь силен, что вынырнул я лишь чудом, даже не успев понять, как это вышло. Рядом показалась золотистая макушка, Эбигейл убрала волосы с лица, раздраженно отфыркиваясь.

– Кажется, я помню такое место, – хрипло произнесла она и поплыла к берегу.

Когда ноги мои коснулись дна, я чуть дышал. Тело сотрясала дрожь, зубы стучали так, что я едва не прикусил язык; насквозь мокрая одежда липла к телу и от порывов холодного ветра, казалось, превращалась в ледяной доспех. Но одного взгляда на Эбигейл хватило, чтобы меня бросило в жар: пока плыла, она избавилась от жилета, оставшись лишь в штанах и рубашке, и теперь та облепила ее тело, не скрывая совершенно ничего. Чувствуя, как пересохло горло, я отвел глаза, но это не помогло, перед внутренним взором все еще стояла картина узких плеч, тонких ключиц, грудей с торчащим сосками, осиной талии под мокрой полупрозрачной тканью.

– Крис, – недовольно окликнула меня Эбигейл, – так и будешь стоять столбом? Крис?

Я чуть обернулся. За то время, что я боролся с собственным телом, она волшебством высушила одежду и теперь хмурилась, глядя на меня.

– Прости, – отозвался я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, – задумался…

Эбигейл хмыкнула, ее глаза весело заблестели, а губы дрогнули в улыбке.

– Поторопись, это место знакомо мне, но здесь как минимум две Арки, я не знаю, какая из них нам нужна.

Костюм, переживший Лабиринт, серую пустыню и купание в озере, даже сухой выглядел удручающе: помятый, жесткий, с прилипшим к коленям песком, который не получалось стряхнуть. Но в темном еловом лесу, по которому мы шли, некому было смеяться над моим нелепым видом. Мощные стволы деревьев плотно обступали тонкую тропинку, а разлапистые ветви свисали так низко, что приходилось пригибаться. Из-под желто-бурого опада иголок торчали узловатые корни, так и норовившие поставить подножку, зацепиться за ботинок или штанину; царило безветрие, а тишину нарушали только шорох наших шагов да дыхание – ни скрипа стволов, ни птичьей переклички, лес будто бы затаился, наблюдая за нами.

Я походя сорвал крупную ягодку дикой малины и закинул в рот. Вкус у нее оказался сладкий, с тонкой, почти неощутимой кислинкой, но желудку она не понравилась – он требовал нормальной еды. Дичи, хорошего гарнира… или хотя бы тех фейских лепешек, что остались в сумке Эбигейл. Половиной такой можно было утолить любой голод, и силы они поддерживали замечательно. Вторая малинка отправилась за первой. В любом случае так лучше, чем совсем без еды.

– Ты говорила, что знаешь, где мы, – негромко произнес я. – А здесь водится кто-то, кого можно поймать и приготовить?

– Нет. – Губы Эбигейл аллели ягодным соком, и мне стоило усилий отвести от них взгляд. – А жаль… мне кажется, я бы сейчас оленя целиком съела!

Настоящая леди должна кушать как птичка, а лучше – вообще этого не делать, и, уж конечно, не может быть и речи о наслаждении едой. Это опасно, это распущенно, это недопустимо. Как-то я услышал обрывок разговора горничных об Эбигейл: девушки были в ужасе оттого, что гостья ничуть не ограничивает себя в еде и особенно в печеньях. Хрустящих и сладких.

– Я тоже, – согласился я и, сорвав очередную ягоду – крупную, рубиновую, ароматную, – протянул ее Эбигейл. – А помнишь, какие блюда готовила нам миссис Кук?

– Душу бы отдала за вазочку ее печенья! – простонала Эбигейл. – Если бы она у меня была. – Она улыбнулась, и в ее глазах зажглись проказливые огоньки.

– А ее нет?

– В церковных текстах пишут, что нет. – Я не замечал, чтобы она интересовалась подобным, но Эбигейл умела удивлять. – Раньше меня это задевало… – она помолчала, – а сейчас смешит. Думаю, душа есть у всего, что существует в этом и других мирах.

Другие миры… Она говорила так, словно их было много, а не три: земли смертных, земли эльфов и земли фэйри, а между ними – Дороги. Впрочем, почему нет? И хотя мысли об этом вызвали смутную тревогу, холодом оседающую на кончиках пальцах, я представил, как мог бы путешествовать по ним вместе с Эбигейл.

– И у эльфов? – Еловая лапа царапнула меня по щеке жесткими иглами, и вопросительная интонация сменилась раздраженным шипением.