Айзек и яйцо

Айзек резко распахивает глаза. Паника отступает. Телевизор снова обретает голос, а комната, напротив, погружается в привычную тишину. Айзек сглатывает. Он понимает: он что-то разбил, – и переживает, не окажется ли этим чем-то яйцо. Неужто оно успело пришлепать и усесться рядом с ним, а Айзек совсем ничего не услышал? Съежившись, он подносит ладонь к глазам. Никакого желтка. Просто царапина. Он смотрит направо, изучает диванную подушку. Никаких осколков скорлупы. Просто торчащая из-под пледа разбитая тарелка. Он поворачивается к дивану напротив, и без того ощущая на себе пристальный взгляд пары черных глаз. Никакого яйца. Просто похожее на пресловутое яйцо и немного на гиббона существо, уставившееся на него в ответ. Только сейчас Айзек осознает, что по его щекам текут слезы, а грудь беззвучно разрывают сдавленные рыдания. Дал себе зарок не плакать, называется. Ему становится интересно, понимает ли существо значение слез. Несмотря на вечно скорченную в гримасе мордашку, яйцо редко проявляет эмоции. Айзек даже не уверен в наличии у него слезных каналов. И все же одного вида яйца – такого маленького, такого белоснежного посреди громадного дивана – достаточно, чтобы Айзек ясно почувствовал его, возможно, неосознанное, одиночество. Он задается вопросом, что оно здесь забыло – так далеко от дома, который у него, наверное, есть. Если существо прибыло с исследовательской миссией, с выбором подопытного оно явно прогадало. Человеческий образец, обитающий в доме Айзека, представлен в единственном и глубоко бракованном экземпляре. Его и образцом-то нельзя назвать. Слезы Айзека отличаются от слез тех, кого яйцо видит на экране. В кино люди плачут, прощаясь на вокзале, качая на руках новорожденных детей, сгорбившись у больничной койки дорогого человека, который никак не приходит в себя. Здесь же плачут, натыкаясь на туфли, заглядывая в масленку и наблюдая за заполонившими лес летающими обезьянами.

Айзек просыпается на скамейке в парке. Могло ли такое случиться с роботом? Айзек часто оказывается где-то, не имея понятия, как он туда попал, – не слишком ли спонтанно для программируемого, до винтика предсказуемого андроида? После случая на мосту это происходит не просто часто – постоянно. Иногда он обнаруживает себя дома: лежащим в пустой ванне, бродящим в высокой траве на задворках сада, покачивающимся перед запертой дверью на верхнем этаже. Порой он приходит в себя в общественных местах. На прошлой неделе Айзек очнулся в стерильном белом коридоре районной больницы. А три дня назад он оказался у своей парикмахерской – в халате и пижамных штанах. Томми, его мастер, постучал в окно и был награжден взглядом остекленевших глаз продрогшего, заблудшего человека. Сегодня Айзек материализовался в ближайшем парке, полураздетый, сонный, так крепко приросший к скамейке, что голуби приняли его за посадочную площадку. Его пробуждение, как и всегда, сопровождается леденящим душу криком, будто его режут, будто он буренка на бойне под дулом электрошокера. Он кричит каждый раз. Каждый раз задыхается, каждый раз судорожно хватает ртом воздух. И каждый раз справляется с приступом – рано или поздно.

«Снова забрел куда-то», – не по возрасту брюзгливо ворчит он на самого себя. Стыд и смятение подкрепляются ощущением собственной ненормальности. Айзек сидит на парковой скамейке и кричит, распугивая столпившихся вокруг него голубей. Потом встает и, пошатываясь, в одиночестве отправляется домой.

Возвращается он весь в порезах, шишках и синяках. Он стал много спотыкаться и падать, как ребенок, бросающийся вперед сломя голову, хотя и ходить-то еще не научился. Он не помнит, где умудрился получить все эти повреждения. Айзеку кажется, будто у него забрали не только Мэри, но еще и важную часть внутреннего уха, отвечающую за равновесие. И он сломался. Как же ему хочется поделиться этим странным открытием с Мэри, поразить ее неожиданным осложнением, возникшим после ее ухода, – осложнением, о котором она никогда не узнает. Иногда он ловит себя на том, что строчит ей сообщения – и тут же кидается удалять отправленные. Непрочитанные. Потом он прокручивает переписку назад и перечитывает случайные отрывки разговоров, просто чтобы снова ощутить ее присутствие.

Айзек я должна покаяться

Господи

Что такое

Я заказала электроодеяло

…

Что

Электроодеяло

Когда-то у меня такое было но увы перегорело

Пожалуйста скажи что пошутила

Да это же просто мечта

Не попробуешь не узнаешь

Звучит пожароопасно

Ну припечь оно может хорошенько

Привыкнешь

А ходунки ты не заказала

Смейся-смейся

И не жалуйся потом что на диване спать холодно <3